— Слыхал, — Иван Тимофеев повернулся к Точисскому. — Где справедливость, чуть что — и уже на улице, ищи места.
— Жизнь наша — копейка, — почесал затылок Климанов. — Отстоишь за станком часов четырнадцать за восемь-девять рубликов в месяц и кашляешь кровью. Но не пикни, слова сказать не смей.
— А все оттого, что нет среди рабочих единства. А когда будут сообща, тогда их не сломят. — И Точисский рассказал о случае в ремесленном училище.
— Ежели друг за дружку, дело верное, — согласился Тимофеев. — Да у нас как-то больше привыкли врозь тянуть.
— Мне это известно, — сказал Павел. — Чтобы почувствовать свою силу, рабочие должны быть сознательными, образованными, понимать, за что бороться.
— А поймут ли? — засомневался Кондрат Голов. Егор Климанов горько усмехнулся.
— Ты ему говори, а он либо в кабак, либо в церковь.
— Да, русский мужик веками горе и нужду в вине топил. Его в темноте держали, — вмешался в разговор Лазарев. — Царю и фабриканту не грамотный рабочий нужен, а покорный. Темного и забитого легче в страхе и повиновении держать.
— А когда рабочему человеку гимназии кончать-то? Рады бы в рай, да грехи не пущают. Оно что кому на роду написано, батя мой говаривал.
— Нет, Кондрат, — вмешался Павел, — чтобы стать грамотным, необязательно в гимназии обучаться. Вот здесь собрались мы и будем считать, что в этом нашем кружке мы и займемся самообразованием. Познакомимся и с экономическим учением.
— Куда хватил, — недоверчиво протянул Егор Климанов.
— Не надо сомневаться. У рабочего человека голова не слабее, чем у фабриканта и заводчика. Настанет время — рабочие и государством сумеют управлять.
— Сказа-ал!
— А вот послушайте! — И Точисский рассказал им о Парижской коммуне, о том, как сражались на баррикадах коммунары и почему коммуна погибла. — Придет время — и мы прочитаем книгу Карла Маркса «Гражданская война во Франции». Вы узнаете, что, взяв власть, пролетарий должен непременно сломать буржуазный государственный аппарат управления и создать рабочий аппарат. Пролетариат России придет к этому, когда свергнет самодержавие и провозгласит рабочее государство…
— Гляжу я на тебя, Варфоломеич, — сказал Тимофеев, — поразительный ты человек. Годами не взял, а голова варит, дай бог. И так понятно все раскладываешь. Одним словом, начинаешь верить тебе…
К началу осени кружок на «Арсенале» посещало более десяти рабочих. Засиживались допоздна, прочитали «Манифест Коммунистической партии» и «Наши разногласия». Спорили о самобытности развития России, долго не могли понять, почему марксисты ругают народников, если они борются против царя. Ведь и те и другие против самодержавия!
В кружке царил дух товарищества, атмосфера непринужденности, дружбы.
Однажды, когда расходились с очередного занятия, Тимофеев задержал Павла:
— Заглянем ко мне, Варфоломеич.
Жил Иван поблизости от Васильева, в приземистой бревенчатой избе, потемневшей от непогоды и времени. Едва Тимофеев открыл дверь, как навстречу ринулась толпа ребятишек. Иван заметил со смешком:
— Не пугайся, Варфоломеич, трое моих, остальные братневы. — И, склонившись над сундуком, достал две газеты. — Погляди, может, заинтересуешься.
— «Рабочий»! — удивился Точисский. — Это же благоевская газета.
— Видишь, Варфоломеич, как Димитра арестовали, решил я их сберечь.
— Вы знали Благоева?
— Он у нас на Балтийском кружок организовал…
В тот вечер Точисский прочитал статьи Благоева «Чего недостает рабочему народу?» и «Чего добиваться рабочему народу?». Павел удовлетворенно заметил, что его желание политически просвещать рабочих совпадает с тем, что делала группа Благоева. Воспитывать сознательных борцов за свое освобождение. Да, да, именно сознательных, для них борьба против самодержавия должна стать целью жизни.
Во втором номере газеты внимание Точисского привлекла статья Плеханова «Современные задачи русских рабочих (Письмо к петербургским рабочим кружкам)». Задача социал-демократов, как писал Плеханов, — создать с помощью революционной интеллигенции из разрозненных подпольных кружков социал-демократическую рабочую партию…
Что у Нила собираются мастеровые и обучаются грамоте, а еще почитывают недозволенную литературу, Василию Шелгунову шепнул Климанов.
Звал Егор и Василия:
— Приходи, ребята хорошие, без глупостей. Никаких рюмок. Лектор у нас отменный, объясняет понятней понятного. И не из студентов, свой брат, рабочий, хотя и в гимназиях обучался.