Павел усмехнулся.
— Я и мой товарищ Лазарев хотя и дворянского происхождения, но кормимся своим трудом, руки у нас, как видите, — Павел даже вытянул перед ним ладони, — рабочие… Книги наши, и мы их листали.
— Прискорбно, господин Точисский, своими поступками порочить дворянское происхождение. Я ведь тоже дворянин и считаю за честь верой и правдой служить престолу. Таким вижу долг перед отечеством.
— Каждый человек имеет собственное понятие о чести, долге и отечестве.
— Гм! О вашем представлении я догадываюсь,
— Вы человек умный, господин следователь.
— Весьма польщен. Мне кажется, наша первая беседа затянулась. С вашего позволения, мы ее продолжим в следующий раз.
— Разрешаются ли свидания?
— С моего согласия. Но пока никто этого не домогался. Хотя позвольте, обращались барышни, ваша сестра и невеста.
Павел растерялся на мгновение, но тут же нашелся:
— Положение, в коем я нахожусь, заставляет меня отказываться от свидания с невестой, господин следователь.
— Разумно, господин Точисский, для коллежского советника Данилова такой зять доставит много неприятностей.
— Я прошу свидания с сестрой.
— Касательно вашей сестры, если она обратится, я выдам разрешение.
Короткая первая прогулка.
Внутренний двор, высокие стены и охрана. Злобные стражники, где и набирают таких, поразительная ненависть к человеку. А может, стражники не считают заключенных людьми?
Арестованные дышат воздухом. Пусть ненастный день, тучи низко висят над тюрьмой и влажно, но заключенные глотают вольный воздух, глотают жадно, потому как в сутки на это отведено всего пятнадцать минут.
Стражники рыщут глазами, прислушиваются; слова не проронить, не то что переговариваться.
Павел взглядом поискал Лазарева, Дмитрия не было. Неужели не выпускают или содержат в другой тюрьме? Скорее всего, выводят на прогулку в разных партиях и увидеться им не придется.
«Ладно, стражничек, не своди с меня глаз, думать-то мне ты не помешаешь».
Вчерашний допрос, хотя какой это допрос? Павел понимал: состоялась первая беседа, следователь прощупывал заключенного, составляя о нем мнение, Ну что ж, он, Точисский, готов к очередной встрече,
— Эй, топай бойчее, чего ногами еле двигаешь? — горланит стражник.
Кому он, неужели ему? Павел возмутился, но охранник наскочил:
— В камеру захотел?
Однако время кончилось, арестованных разводят, передают надзирателям. Те запирают камеры, и тюрьма выбрасывает во внутренний дворик следующую партию.
Сняв пальто, Точисский сел на кровать. Вспомнил слова следователя о невесте. Лизочка, она придумала, лишь бы добиться свидания. Добрый друг Лизочка! Прикрывает глаза, и ему видятся они, его товарищи, он запомнил их на всю жизнь.
Мысли нарушил мерный стук кованых сапог по железному полу галереи. Шаги надзирателя. Он уже у двери. Остановился, открылось окошечко, и голос сиплый, тупой:
— На постели сидеть воспрещается! Захлопнул окошечко, удалился.
Павел не встал. Впереди томительный, долгий день, еще настоишься,
Мария добилась свидания.
Пять минут, но какие важные для Точисского,
Павла от нее отделяет стол, а в торце сидит охранник. Его лицо непроницаемо. Он все видит и все слышит.
Мария бледная, под глазами тени. Переживает, но вида не подает, крепится, Она улыбается, и Павел подмаргивает ободряюще.
— Здравствуй, сестрица! — И первый вопрос: — Дома как?
Мария опирается локтями о стол:
— Все хорошо, ходят на работу. Дмитрий заболел, положили в больницу. Доктора диагноз не установили. Вера навещала его. Все наши тебе кланяются.
Точисская говорит торопливо, она спешит выложить все. Недозволенное надо передать иносказательно. Точисскому радостно: «ходят на работу», значит, «Товарищество санкт-петербургских мастеровых» действует. «Сестрица, как я тебе благодарен», — хочется крикнуть Павлу, но он только подает ей знак глазами, понял, да. А она расспрашивает его, и он отвечает:
— Обо мне не беспокойтесь, доктор один раз меня прослушал, обещал посмотреть еще, но я на здоровье не жалуюсь.
Охранник, ухо настороже, кое о чем из разговора политического с барышней догадывался, но придраться не к чему, ни одного предосудительного слова. Разговаривать о родственниках и о болезнях на свидании не возбраняется никаким циркуляром. Но на всякий случай кашлянул недовольно. Однако заключенный и бровью не повел, будто не его касается, знай свое продолжает.