Антон пристально посмотрел на Точисского:
— Задача не из легких, Павел Варфоломеич, пролетарий тут не то, что в Санкт-Петербурге, одно название «рабочий», каждый сам в себе варится.
— Вот и помогите мне, надо организовать кружки самообразования, создать кассу взаимопомощи…
— Попробуем сообща, Павел Варфоломеич…
Всю осень и до самых декабрьских морозов Павел и Андреев вели занятия среди рабочих железнодорожных мастерских.
Воскресными вечерами сходились на квартире Антона Соколова, слушали лекции Павла, читали «Манифест» и книгу Владимира Ульянова «Что такое «друзья народа»…»,
На заводе Беринга и табачной фабрике фирмы Нобель в кружках выступали подготовленные социал-демократы…
В секретном циркуляре департамент полиции уведомлял, что «революционная пропаганда социал-демократического характера, найдя для своего распространения благодатную почву в среде фабричных рабочих, начала приобретать внутри империи серьезное значение… В Москве, Владимире, Нижнем Новгороде, Киеве, Казани, Самаре, Саратове, Харькове и Ростове-на-Дону имеются уже вполне организованные революционные рабочие кружки, преследующие чисто социал-демократические цели…»
Перебравшись из Саратова в Москву, Павел был уверен: полиция не оставит его в покое и негласный надзор сохранится. Так и случилось.
Когда уезжал из Саратова, товарищи по организации дали московскую явку. На Сухаревке в доходном доме на стук Точисского дверь ему открыл худощавый, но широкий в кости парень лет двадцати пяти в потертой студенческой тужурке. Он изучающе посмотрел на Павла.
По описаниям саратовцев Точисский узнал Акима Сергеева, старшекурсника медицинского факультета.
— Вам привет из Саратова, — сказал Павел. Сергеев посторонился:
— Проходите.
Комната длинная, темная. У стены — железная кровать, застланная шерстяным одеялом, у окна стол, заваленный медицинской литературой. Стопка книг и на старом брюхатом комоде в глубине комнаты.
Павел снял пальто, сел на рассохшийся стул.
— В Москве проездом?
— Нет. Переехал на жительство. С большим трудом добился этого разрешения.
— Устроились на службу?
— Намерен в типографию.
— В Москве печатных заведений предостаточно. Обратитесь в «Русское слово» либо «Русские ведомости», можно спросить в «Московском листке». Здесь у вас есть знакомые?
— Нет. Хотя когда-то была у меня встреча на Пресне.
— Вы социал-демократ?
— Марксист.
— Прекрасно! Нашего полку прибыло. Скажу сразу — живем мы нелегко. Еще не все кружки под нашим влиянием, нередко чувствуется изолированность и обособленность. Я, например, вхожу в «Кружок интеллигентных пропагандистов», и мы распространяем марксизм в рабочих кружках. Но, к огорчению, не все социал-демократы придерживаются твердых взглядов. Кое-кто потянулся за Эдуардом Бернштейном. Вы читали его статьи в германском журнале «Новое время»? Называются они «Проблемы социализма».
— Широко взято. В Саратове я отстал от времени, — заметил Павел. — В революционном движении появились новые имена.
— Не сожалейте. — Сергеев с досадой передернул плечами. — Если бы такие, как Бернштейн, не всплывали на гребень волны, движение от этого лишь выиграло бы. Бернштейн призывает к пересмотру марксизма, отрицает классовую борьбу и диктатуру пролетариата. Подлейший прием. Убежден, еще при жизни Фридриха Бернштейн вынашивал эту мысль, да опасался Энгельса, который вместе с Марксом постоянно его критиковал. К великому сожалению, в России сыскались почитатели Эдуарда Бернштейна. Слышали о Прокоповиче и Кусковой? — горячо продолжал Аким. — Опаснейшая публика для российской социал-демократии. Вколачивают в головы рабочим, что их удел — экономическая борьба, а борьбу политическую за пролетариатом отрицают. Нам, бесспорно, не хватает Ульянова. Знакомы ли вы с его книгой «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?»
Точисский кивнул утвердительно. Они в Саратове читали эту книгу коллективно, и ни у кого из присутствующих не вызвало сомнения: отныне с народничеством покончено и начатую Плехановым борьбу с народниками завершил Ульянов.
А когда он, Павел Точисский, прочитал, что «русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции», все они, саратовские социал-демократы, в один голос заявили, что книга Ульянова — манифест будущей марксистской партии в России.