И вот теперь, дав запугать себя угрозой раскола, Георгий Плеханов скатился к меньшевизму, о чем достаточно убедительно свидетельствовал пятьдесят второй номер «Искры», поместивший его статью «Чего не делать?».
Изменилась «Искра», круто повернув к меньшевизму, и Ленин вышел из ее редакции. Покидал с болью. Его детище, газета, которой отдал столько времени и энергии, теперь в руках меньшевиков.
Обстановка в партии хуже некуда, фракционная борьба отнимала много сил. Ленин добивался созыва Третьего съезда.
Авторитет Плеханова давил на некоторых социал-демократов. Державший связь с Кубанским комитетом РСДРП Верейский рассказывал Точисскому — в екатеринодарском комитете засилье меньшевиков.
Даже у них в новороссийской социал-демократической группе появились сторонники мартовского меньшинства.
Точисский не поддался искусу, трезвый разум победил, и он встал на ленинские позиции. Мартовское меньшинство подняло на щит либеральную буржуазию. Но если все назвать своими именами, то выходило, что рабочий должен таскать каштаны из огня для буржуазии. Нет уж, увольте. Пролетариат не может сражаться за интересы буржуазии, слишком они у них разные.
И по крестьянскому вопросу, о месте крестьянства в революции, Точисский не мог согласиться с меньшевиками. Крестьянин пойдет за рабочим классом, как определил Ленин в Программе РСДРП.
Фракционность партии непременно скажется на единстве пролетариата, да и выстоит ли сама РСДРП или утратит свои боевьге качества — вот что волновало Точисского…
Ему, Павлу Варфоломеевичу, было обидно и больно за Плеханова. За того Георгия Валентиновича, который два десятилетия считался столпом марксизма. Метаморфозу в поведении и измену — Павел Варфоломеевич иначе не рассматривал теперь линию Плеханова, бывшего первого из первейших марксистов, — Точисский переносил тяжело.
В новороссийской ссылке Точисский принял участие в осенней стачке. Она была организованной, и начали ее деповцы по решению новороссийской социал-демократической группы.
Тогда, на собрании группы, выступил Павел, заявив, что новороссийцы со стачкой затянули непростительно, ведь пролетариат Ростова и Тихорецкой бастует уже несколько дней. Точисский и Верейский написали обращение к новороссийским рабочим, которое заканчивалось словами: «Пусть невинная кровь наших братьев, пролитая царскими холопами в Ростове и Тихорецкой, как цемент, свяжет нас воедино!..»
На рассвете сипло заревел деповский гудок. Ему вторили на цементном и нефтеперегонном. Гудки взбудоражили город. Народ спешил, переговариваясь на ходу:
— Кровососы!
— Поддержим ростовских и тихорецких братьев!.. Собрались у станции, и когда над огромной толпой взметнулось алое полотнище и затрепетало на ветру, двинулись к элеватору. Из ближних улиц и переулков в общий поток вливались люди. От порта спешили грузчики. Народ шел плотной стеной. А в первом ряду слесарь из железнодорожных мастерских нес флаг.
У элеватора остановились. Точисский взобрался на камень-валун. Люди смотрели на него. Павел поднял над головой лист бумаги, потряс им:
— Новороссийский пролетариат объявляет стачку… Донской социал-демократический комитет призывает быть заодно с ростовскими товарищами!..
Точисского сменил Михаил Верейский. Он говорил хрипло, простуженно:
— …Нас будут провоцировать, но мы не поддадимся. Сохраним строжайший порядок!
Пять дней не дымили трубы и были закрыты железнодорожные мастерские и депо. Не приступали к работе портовики и грузчики. А у причалов в ожидании загрузки простаивали иностранные пароходы. Капитаны осаждали вице-губернатора. Однако для Березина стачка в Новороссийске не была неожиданностью. Он предвидел ее с того часа, как поднялись Ростов и Тихорецкая.
Из жандармского отделения поступали сведения об активизации социал-демократов, в городе появились их листовки.
Навалившись массивным животом на край письменного стола, вице-губернатор брезгливо сдвинул пачку прокламаций и подумал, что ротмистр, конечно, не преминул уведомить о беспорядках не только Кубанское жандармское управление, но и департамент полиции.
На глаза попалось требование, которое стачечники вручили ему, вице-губернатору. В нем целый перечень. Зеленым карандашом Березин пометил экономические условия: повышение заработной платы, увольнение ненавистных мастеров, выдача квартирных денег.