Революционные грозы 1905 года. Поднялся на борьбу многомиллионный фабрично-заводской пролетариат России. Волновались крестьяне в губерниях, захватывали земли, жгли помещичьи усадьбы. В деревнях и селах свирепствовали каратели.
В единстве с русскими пролетариями выступали национальные окраины Российской империи.
Император всероссийский срочно перебрасывал войска на усмирение бунтовщиков. Царь искал защиты у армии. Но заколебалась и эта опора трона. 14 июня дворцовый телеграф принял сообщение из Севастополя — восстала команда на броненосце «Князь Потемкий Таврический».
Узнав о восстании, Николай Второй немедленно проследовал в аппаратную, лично продиктовал телеграмму командующему Одесским военным округом: «Примите самые жестокие, решительные меры к подавлению восстания как на «Потемкине», так и среди населения нррта…»
Но броненосец, расчехлив орудия, взял курс на Одессу. И царь послал вице-адмиралу Черноморского флота Чухшгау следующую телеграмму: «Какие меры предположены вами к прекращению шатания «Потемкина» по портам? Пора покончить с этим положением…»
Владимир Ильич Ленин:
«…Броненосец «Потемкин» остался непобежденной территорией революции и, какова бы ни была его судьба, перед нами налицо несомненный и знаменательнейший факт: попытка образования ядра революционной армии».
Официальная пресса продолжала информировать российского читателя:
Двадцатидневное сражение под Мукденом… Японцы потеряли более семидесяти тысяч солдат… (О потерях русской армии газеты умалчивали.) Генерал Куропаткин дал приказ об отходе…
В Цусимском проливе погибли эскадры вице-адмирала Рожественского…
А 23 августа 1905 года в далеком городке Портсмут, в штате Нью-Хэмпшир Северо-Американских Соединенных Штатов, был подписан унизительный для Российской империи мирный договор…
Получив известие о подписании Портсмутского договора, Николай Второй устроил в Петергофе прием министров и иностранных дипломатов. Министр двора Фредерике постарался: Петергоф светился разноцветной иллюминацией.
В бильярдной, уединившись с военным министром Редигером, царь наказывал ему не медлить с переброской войск в центральные губернии…
Профессор Академии Генерального штаба Александр Федорович Редигер, подтянутый, седой генерал, выйдя из бильярдной и лицом к лицу столкнувшись с министром финансов Коковцовым, сказал печально:
— Разве не ясно, зачем государь торопит с дислокацией? Дожили, врага внутреннего отыскали, войну объявляем. — Вздохнул. — Попомните, скажется революция на нашей армии. Да, видит бог, к тому времени я уже сниму с себя тяжкое бремя военного министра Российской империи…
И потянулись из Маньчжурии по Сибирской железнодорожной магистрали солдатские и казачьи дивизии. Два раза в неделю в Петергофе царю докладывали о передислокации войск с Дальнего Востока. Николай обводил кружочками станции, сердито сопел. По всему получалось, что первые эшелоны еще находились где-то на подступах к Байкалу.
— Непременно приходите завтра, будет заседание МК, — сказал Шанцер, повстречав Точисского, когда тот выходил из комитета. — Вопрос, касающийся создания боевых дружин и пропаганды. Вы не виделись с Васильевым-Южиным? Прекрасный агитатор, умница, с большим опытом человек, мы не ошиблись, введя его в состав Московского комитета…
Выступление Южина на заседании МК понравилось Павлу. Тот говорил о создании литературно-лекторской группы и ее задачах, летучих митингах на заводах и фабриках, в воинских частях.
Приехавший из Женевы по поручению Владимира Ильича Ленина к морякам «Потемкина» Васильев-Южин не застал броненосец в Одессе, к тому времени мятежный корабль ушел в море, и Южин приехал в Москву.
— В стачечное движение вступает пролетариат всей России, и Москва должна встать в авангарде борьбы. Представьте, товарищи, стачку всеобщей, всероссийской! — говорил Васильев-Южин. — Мы одобряем резолюции Третьего съезда о вооруженном восстании и обоснование их Владимиром Ильичей Лениным в книге «Две тактики…». Один из лозунгов вооруженного восстания — лозунг политических стачек. Всероссийская стачка должна носить политический характер.
Шанцер на минуту подсел к Точисскому:
— Передайте своим типографским друзьям спасибо за помощь «Рабочему».
Виргилий имел в виду начавшую выходить с начала августа в Москве нелегальную газету Московского комитета, типография которой размещалась глубоко под землей, в сыром и душном подполье, в доме на Лесной улице.