— Сегодня и народ имеет оружие.
— Рабочие нам верят и знают: завтра — новая манифестация, а послезавтра — к оружию!..
Листовка московских большевиков призывала в те дни: «От стачки к стачке, от стачки к вооруженному восстанию, от восстания к победе — таков наш путь, путь рабочего класса!»
Московский комитет обратился к народу с призывом ответить на кровавые злодеяния оружием.
Во многих городах России возникали новые органы власти пролетариата — Советы рабочих депутатов. В конце ноября образовался Московский Совет…
В эти дни Точисский приходил домой поздно, засыпал за полночь, с тем чтобы встать с первыми проблесками рассвета.
По поручению МК Павел часто выступал на заводах, шел к печатникам. Стремительно развивающиеся события оттягивали проведение собрания технических служащих. Наконец выбрали время. Точисский написал обращение к техникам Москвы, отпечатал его в типографии Кушнерева. Профессиональный союз, писал Павел, защищает интересы трудящихся от беззакония и самоуправства…
Виргилий, прочитав обращение, отчеркнул строки, где речь шла о том, что работа союза должна строиться в тесном контакте с социал-демократической рабочей партией. Подняв глаза, спросил:
— Павел, очень важно, чтобы не истолковали это превратно, как желание диктовать союзу нашу волю.
Точисский возразил решительно:
— Профсоюз иным, кроме как социал-демократического направления, не мыслю.
Они разговаривали в здании Высших женских курсов, на углу Поварской и Мерзляковского переулка.
— Сегодняшним вечером я должен повстречаться с фабрикантом Николаем Шмитом, — сказал Шанцер.
— С поставщиком двора его императорского величества, чья фабрика на Пресне? — удивился Точисский.
— Именно. Однако по просьбе рабочих завода Гужона я выступаю у них на митинге и не успеваю к Шмиту. Как видите, обстоятельства заставляют меня обратиться к вам. Вы должны пойти на встречу. Вопрос весьма важный, Шмит оказывает нам финансовую поддержку.
— Шмит? Нам?
— Именно, — опять и уже весело сказал Виргилий. — Шмит вручит вам пакет с деньгами. Они предназначены для оплаты транспорта с оружием. О вас Шмит наслышан из моих рассказов, однако надо назвать пароль: «Марат здоров, кланяется вам».
Жил фабрикант Шмит в особняке адвоката Плевако. Постучав висевшим над дверью бронзовым молоточком, Точисский подождал, пока горничная, без лишних расспросов, провела его в гостиную. Навстречу ему уже шел сам фабрикант, молодой, светловолосый, с прямым носом и чуть выдающимся волевым подбородком. Он смотрел на Точисского вопросительно.
Павел Варфоломеевич назвал пароль, и Шмит оживился:
— Что с Виргилием Леоновичем? Мы ожидали его… Точисский объяснил, и Шмит, кивнув удовлетворенно, пригласил Павла в кабинет.
У стены, возле книжных шкафов, стоял высокий, чуть сутулый человек с зачесанными на затылок волосами. Он поздоровался с хрипотцой, окающе.
Точисский обратил внимание на выразительное лицо человека: слегка скуластое, нос широкий, а под выпуклыми надбровными дугами проницательные глаза.
Шмит указал Павлу на глубокое кожаное кресло, сказал:
— Алексей Максимович, это Павел Варфоломеевич Точисский, товарищ Марата. Виргилий сегодня не придет.
— Жаль, очень жаль.
Горький, догадался Павел, вспомнив, как Шанцер говорил, что в Москву приехал Алексей Максимович и поселился на углу Воздвиженки и Моховой. Виргилий близок к Горькому, бывал у него не раз. Там собиралась активная пропагандистская группа большевиков. С Луначарским и Покровским Точисский уже познакомился.
— А мы до вашего прихода речь о январском расстреле вели. В ту пору я в Питере был, и все на моих глазах случилось. Кровавая бойня; и нет ей оправдания. Товарищ Шмит рассказывает — в московской стачке сто тысяч пролетариев выступили за свои права. Месяц длилась стачка. Ненавистному режиму наступает конец.
Алексей Максимович подошел к Точисскому, пожал руку. У писателя крепкая рабочая рука. А Горький внимательно смотрел ему в глаза, спрашивал любопытствуя:
— Давно ли в социал-демократии?
— Впервые сослан под гласный надзор двадцать лет назад.
— О-о! — вскинул брови Алексей Максимович. — Позвольте спросить, за какие провинности перед царем-батюшкой?
— За создание социал-демократической группы «Товарищество санкт-петербургских мастеровых».
— Вы посмотрите, — Горький повернулся к Шмиту, — Павел Варфоломеевич стоял у колыбели российской социал-демократии!