– Пожалуй, что-то происходило, но это такие мелочи!
– И в виде чего они происходили?
– В виде ярких, вполне отчетливых картин. Так, однажды я увидела покойную жену… моего дворецкого, которую до того прежде никогда не видела. И узнала её имя: Джейн. Будто открылось небольшое окошечко в прошлую жизнь и мне дали увидеть кое-что и даже услышать…
– Вы испугались, увидев такую картину, или приняли своё видение как должное?
– Скорее, как должное, – сказала Соня, подумав. – То есть в первый момент я удивилась, а потом просто стала смотреть.
– А вы не пробовали какое-нибудь видение вызвать?
– Нет, зачем, да я и не знаю, как это делать.
– Значит, и вы новичок?
– И я, – согласилась Соня.
Она почувствовала, как предчувствие новых ощущений заставило её кровь быстрее струиться по жилам. Она тоже получит дар своих предков. Да что там, он просто в ней есть и всегда был…
Охвативший княжну экстаз поднял её и понёс в своем потоке выше, выше, но потом случилось странное. Как будто вдруг лопнула струна, и очарование пропало. Что она собирается делать? Допускать чужого человека, пусть даже такого приятного, как Арно де Мулен, в святая святых каждого человека, в свою душу?
Разве её бабки такое делали? Если бы судьбе было угодно наградить её даром, Соня бы им обладала, а делать это насильно…
– Вы, наверное, удивитесь, – с запинкой проговорила она, – но я вовсе не хочу никакие видения себе устраивать.
– Почему? – и в самом деле удивился де Мулен. – Мне казалось, что все люди любят таинственное, необычное… И если бы им предложили такие способности в себе открыть, кто бы отказался?..
– Если оно происходит с другими, – подхватила Соня. – И тебе рассказывают об этом как сказку.
– Но разве вы сами не говорили, что ваши прабабки…
– Были женщинами незаурядными, – согласилась княжна, – но они обладали своим даром от рождения или в какой-то момент судьба сама открывала им свои тайны, но совсем другое – совершать насилие над своей сутью…
– Вы меня разочаровываете, – медленно проговорил мальтийский рыцарь.
Соня, взглянув на него, едва не расхохоталась: какими по-детски наивными бывают мужчины. Ему захотелось ставить над нею опыты, как на какой-нибудь зверушке, и при этом думать, будто она с легким сердцем ему это позволит.
– А вы не пробовали применить свои знания к Жюстену?
– Пробовал, – вздохнул несостоявшийся ученый, – но он отказался. Мол, хозяин, всё, что угодно, жизнь за вас отдам, а свою бессмертную душу, увы, не могу… Глупости всё это. Невежество, да и только… Кстати, однажды на Тибете я видел мужчину, прошу прощения, совершенно обнаженного, но обвешанного железными цепями. С помощью духовного упразднения собственной тяжести – как известно, именно тяжесть держит человека на земле – он стал настолько легким, что без цепей сразу бы улетел. Некоторое время мы шли за ним и видели, как, сбросив цепи, он поднялся в воздух и сколько-то мгновений парил над нами подобно горному орлу… Вы мне не верите?
Он спросил Соню об этом осторожно, с заведомой обидой. Наверное, когда-то он уже пытался рассказывать об этом случае не слишком доверчивым слушателям.
– Отчего же, – отозвалась Соня, – верю. Ещё в юности я изучала немало документов по истории своего рода – князей Астаховых и нашла в документах упоминание об одном из своих предков, некоем Сильвестре, который умел летать. Правда, за это его называли колдуном и пытались сжечь в собственном доме.
– Его сожгли бы и теперь, – согласно кивнул де Мулен и посетовал: – Люди, которые столь тщательно изыскивают ересь там, где её нет, а есть лишь чудеса, творящиеся с помощью Господа нашего, делают церкви плохую услугу. Они не понимают, что не всё таинственное и даже великое непременно от Сатаны. Я думаю, именно через таких людей Господь посылает нам свои знаки…
– Однако инквизиторы, услышав ваши речи, обвинили бы в ереси и вас, – заметила Соня.
Командор заметно смутился.
– Мне всегда приходилось наказывать самого себя за вольнодумство.
Соня подумала, что Арно де Мулен попал в рыцари ордена скорее по недоразумению. Он имел от природы пытливый ум ученого и страстность отнюдь не монашескую. Но судьба распорядилась так, как распорядилась, и кто знает, куда бы завела его пытливость вкупе с такой страстностью.
– Вот если бы вы согласились преподавать мне кое-какие навыки владения оружием, – осторожно проговорила она.
Сказать, что старый рыцарь просто изумился, значит, ничего не сказать. Он остолбенел. Соня, увы, ожидала от него именно такого отношения и потому с сожалением наблюдала, как вдруг замкнулось и стало отчуждённым лицо де Мулена. Он ещё некоторое время молчал, переваривая её слова.