Мари сунула руку в кармашек фартука и бросила свою «звездочку», почти не вынимая руку из кармана и не примериваясь. Та впилась в переборку в том же месте, что и «звездочка» Сони.
С трудом скрывая разочарование – её сиятельство до сей поры считала, что она единственная из женщин, которая смогла освоить такое сугубо мужское оружие, – Соня честно похвалила служанку:
– Ты от природы ловка, Мари, а теперь ещё и овладела искусством метания. Я могу не беспокоиться за свою жизнь… Но как ты хочешь воспользоваться своим умением, освобождая нашего раба?
– Я спрячусь в темноте и метну «звездочки» в надсмотрщиков, – продолжала рассказывать свой план Мари. – Вряд ли удастся серьезно ранить кого-то из них, но наверняка матросы не догадаются, что это в темноте впивается им в лицо.
– Тогда и я пойду с тобой, – решила Соня.
– Но, госпожа… А что будет, если вас обнаружат?
Её горячо поддержал Шастейль:
– В самом деле, Софи, мы все можем пострадать. Одно дело, если подумают, будто Мари пришла на свидание к своему надсмотрщику, и совсем другое, если на глаза разъяренным матросам попадешься ты. Я ведь не смогу отпустить вас одних. Придётся пойти и мне. Пожалуй, Мустафа сочтет, что при таких обстоятельствах он может нарушить слово, данное командору де Мулену.
– И ты думаешь…
– А что в таком случае помешает ему продать в рабство вас с Мари, а меня заковать в кандалы и посадить на вёсла? Насколько я знаю, гребцов на галерах всегда не хватает… Другие, современные суда могут обходиться без рабов, используя труд лишь своих матросов, а «Джангар» не может.
– Но ты представляешь, как я буду волноваться, отправляя Мари одну на такое опасное дело?
– Я тоже буду волноваться, – мягко проговорил Шастейль, – но, увы, это пока всё, что мы можем сделать… Теперь нам надо продумать, как помочь твоему соотечественнику, если он доберется до берега. Ведь его наверняка будут искать.
– Погодите‑ка, – воскликнула Соня, – но мы ещё не решили, когда предпримем попытку освободить Леонида.
– Хороший вопрос, – кивнул Жан. – Ясно одно: не в открытом море это надо делать, а вблизи берега. Тогда наш раб, прыгнув за борт, сможет до него добраться.
– А где мы сможем встретиться? Как найдем друг друга в незнакомом городе?
– Это уже второй вопрос, – невозмутимо отозвался Шастейль. – Думаю, вначале отправят на берег нас, а потом станут загонять в трюм гребцов. То есть скорее всего мы окажемся на берегу раньше. И что нам помешает следить за морем? Или, того лучше, наймём лодку и станем плавать неподалеку, поджидая момент, когда наш русский друг окажется в море…
– А что, мне кажется, твой план не так уж плох, – скупо похвалила Соня, но Жан от её слов весь расцвел.
В последние дни он чувствовал себя как бы не у дел. Получалось так, что варианты спасения Разумовского одобряла или отвергала Соня, ей активно помогала Мари, а Шастейль лишь удивлялся напору и решимости молодой женщины. В начале знакомства она показалась ему куда более хрупкой и беззащитной.
Теперь же Соня его подавляла. Она будто была сильнее его, и в этом их негласном соперничестве Жана не спасали ни его знания как врача, ни купленный им титул графа.
За все время их совместного путешествия и выпавших на их долю приключений он не только не приблизился к Софье как к женщине, но и с некоторых пор стал отдаляться. И в глубине души тихо тосковать по женщине кроткой и наивной, нежной и неприспособленной к жизни. Такой женщине он мог бы стать защитником. И только такая женщина могла бы его по-настоящему ценить и уважать…
– Однако, – между тем продолжала Соня, – как же Мари сможет на время обезвредить надсмотрщиков, если мы как раз будем садиться в лодку, чтобы отправиться на берег?
Ну вот, она всё и испортила. Такой хороший план!
– Может быть, мы что-нибудь придумаем, чтобы задержать свой отход? Например, окажется, что я куда-то пропала, а потом меня найдут со сломанной ногой?
До чего смышленая у неё служанка, подумала довольная Соня. Такая найдёт выход из любого положения. И одобрительно погладила её по руке.
– Значит, мы будем внимательно следить за тем, когда Леонида вместе с другими гребцами поведут к трюму. Авось это случится до того, как нам придется усаживаться в лодку.
На другой день тем же способом, из рук служанки княжны Астаховой, один из рабов‑гребцов получил письмо.
«План таков. Едва судно станет на рейде Барселоны и вас поведут в трюм, возникнет суматоха. На время надсмотрщики вынуждены будут отвлечься от надзора за рабами. Прыгай за борт и плыви в сторону берега. Держись пассажирского причала. Мы встретимся около него».