– Нечего тратить на неё снаряды, – отозвался всё тот же начальственный голос. – Ставлю десять против одного: не позже чем через час посудина сама отправится на дно!
Пленники еще некоторое время сидели согнувшись, слушали тишину, нарушаемую лишь плеском волн о борт судна.
– Неужели они… убили всех? – на всякий случай шепотом спросила Соня.
– Всех, – подтвердил Жан, – но, похоже, нам с вами от этого не легче.
Они опять посидели, прислушиваясь, но ничего больше не услышали. Видимо, нападавшие и в самом деле все до одного покинули расстрелянный ими, опустошенный корабль.
– Госпожа, – первой нарушила молчание Мари, – вы хотите отправиться на дно вместе с этим кораблем?
– Не хочу, конечно, но нас же здесь заперли.
– В самом деле, может, попробовать выбить эти пару досок? – поддержал её Шастейль. – Что-то я не слышал бряцанья замка.
– Но в таком случае нас не стали бы преспокойно оставлять здесь вместе с судовой казной, – напомнила Соня.
– В самом деле, не придумали ничего лучше, как сунуть нам в ноги этот неудобный, обитый железом сундук… Постойте, но ведь он тяжелый? И, судя по всему, крепкий… Софи, Мари, попробуйте как можно ближе прижаться к переборке. Прижались? А теперь я проберусь между вами, чтобы этот проклятый сундук можно было толкнуть.
Он попробовал, но сундук – даже сундучок – будто намертво приклеился к днищу их крошечной каморки. И не желал сдвигаться, несмотря на все усилия доктора.
– Его не пускает парусина, – высказала догадку Мари. – Если попробовать вытащить её
из-под него или хотя бы разгладить…
– Попытка не пытка, – согласилась Соня, но для верности попробовала постучать по доскам, которые закрывали вход, и даже налегла на них плечом – безрезультатно.
Ничего не оставалось бедным пленникам тонущего судна, как пытаться вытащить из‑под неподъемного сундука парусину, которая не давала его хоть немного сдвинуть.
Сначала они тянули её в разные стороны, потом попытались освободить от неё хотя бы переднюю часть сундука – опять тщетно.
Наконец они стали стягивать её к дальней стенке своего деревянного узилища, торопясь и задыхаясь, потому что им казалось, что вот сейчас подбитое пиратами судно начнет погружаться в морскую пучину, а они так и не смогут вытолкнуть тяжелый сундук, используя его как таран.
Доски на переборке были довольно тонкими, и если по ним как следует стукнуть… Главная беда – у них почти не было места для маневра.
– Поддается! – вдруг выдохнула Мари, которая как раз возилась у самого входа. – Слышите, вот доска!
Для наглядности она даже стукнула по деревянному настилу.
– Тянем, тянем, – тяжело дыша, увещевал женщин Жан, – каждая минута дорога!
Их легким не хватало воздуха. Они задыхались в тесной каморке, по телу катились струйки пота, но они вытаскивали и вытаскивали парусину из‑под сундука, пока не почувствовали, что он полностью стоит на досках.
Теперь нужно было упереться и толкнуть его вперед, но места для разгона было так мало, что опять они все трое стали напрягаться и потеть.
– Надо упереться в переборку всем троим, – решил Жан, когда они в очередной раз отдыхали от тщетных усилий. – Давайте попробуем налечь одновременно: раз! ещё раз!
И тут они услышали чуть слышный хруст, который набатом победы прогремел для пленников. Они заработали ещё лихорадочнее, выбивая закрывавшие вход доски сундуком с судовой казной.
Когда наконец одна доска слегка отошла, Шастейль попытался проломить её, но Соня его остановила.
– Сундуком быстрее.
И троица методически продолжала раз за разом обрушивать тяжесть сундука на упирающиеся доски.
Трах! Трах! Удары разносились по судну, и если бы на нем оставался в живых хотя бы один человек, он пожелал бы узнать, откуда несутся эти звуки.
Наконец доска треснула и вывалилась наружу. Как и две другие. Должно же было им хоть чуточку повезти: сломалась именно та доска, на которой был державший их простой, но надежный запор.
Некоторое время – может, всего несколько мгновений – пленники обалдело смотрели на свет, сразу хлынувший в пролом.
Потом одновременно подались к нему, и в последний момент все трое сконфузились, так что первой вылезла Соня, за нею Мари, а последним доктор и граф Жан Шастейль.
– Спасибо, дружище! – От радости он пнул сундук носком башмака и сморщился от боли.
Обитый железом хранитель казны не только ничуть не пострадал, но был так же крепок, как прежде, и что ему какой-то там пинок!
У Софьи тут же закружилась голова. То ли от свежего воздуха, то ли давал знать себя тот самый удар о борт, но она не обращала на слабость никакого внимания. Они выбрались! Выбрались! Сами, без посторонней помощи!