– Вполне подходящее время, – возразил он.
Щеки Келли запылали, а колени задрожали, когда она вспомнила ту страсть, которая связывала ее с Алекосом.
Она заставила себя успокоиться и повернулась к детям:
– У нас гость. Что он не сделал?
– Он не постучал в дверь, мисс Дженкинс.
– Правильно. – Келли выдавила из себя улыбку. – Он не постучал. Видимо, этот джентльмен забыл о хороших манерах и нарушил правила. Поэтому мыс ним выйдем в коридор на минуточку, и я преподам ему урок о хорошем поведении в классе, а вы пока заканчивайте свои стихи.
Келли уже было развернулась к двери, но Алекос внезапно схватил ее за запястье и притянул к себе на глазах у изумленных детей.
– Позвольте мне преподать вам важный жизненный урок, дети, – начал он, обведя взглядом класс. – Если что-то действительно важно для вас, действуйте. Не позволяйте никому сбегать от вас и не стойте за дверью, ожидая разрешения войти. Просто действуйте.
Этот необычный радикальный подход был встречен ошеломленным молчанием со стороны детей. Спустя пару мгновений несколько ребят неуверенно подняли руки.
– Да, что ты хочешь сказать? – спросил Алекос у мальчика в первом ряду, очевидно принимая вызов.
– Но что же делать с правилами? – поинтересовался малыш.
– Если они неразумны, то их можно нарушить, – незамедлительно ответил он, и Келли гневно вздохнула.
– Нет! Правила нельзя нарушать. Они существуют для того…
– Чтобы их проверяли, – закончил за нее Алекос низким голосом. – Вы должны всегда спрашивать себя: почему? Порой правила нужно нарушать ради прогресса, движения вперед. Иногда другие люди будут говорить, что вы не можете чего-то сделать. Вы собираетесь их слушать?
Двадцать шесть учеников взволнованно вертели головой, а Келли тем временем попыталась освободить руку из железной хватки Алекоса для того, чтобы снова установить контроль над классом.
Она едва смогла подавить истерический смешок. Кого она хотела обмануть? Она ни за что не сможет восстановить порядок в классе, пока Алекос здесь.
– Давайте разберем данную ситуацию. Мне необходимо поговорить с мисс Дженкинс, но она не желает слушать меня. Что мне делать? Уйти?
Один ученик поднял руку:
– Это зависит от того, насколько важен ваш разговор.
– Чрезвычайно важен, – чеканя каждое слово, обратился к притихшему классу Алекос. – Но надо дать другому человеку почувствовать, что у него есть выбор. И сейчас я позволю мисс Дженкинс выбрать, где мы поговорим. Келли? – Мужчина развернулся к девушке. – Здесь или снаружи?
– Снаружи, – процедила девушка сквозь зубы.
Алекос улыбнулся и снова обратился к классу:
– Вот вам пример успешных переговоров. Мы оба получаем то, что хотим. И сейчас мы с мисс Дженкинс выйдем за дверь, а вы должны… должны написать сочинение в сто слов на тему «Почему правила должны всегда подвергаться сомнению».
– Нет! – яростно прошипела Келли. – Они должны завершить свои стихотворения.
– Чудесно! – ответил Алекос, в то время как его взгляд невольно задержался на губах девушки. – Вы можете написать стихи – о пользе нарушения правил. Было очень приятно с вами познакомиться. Усердно работайте, и вы многого добьетесь. Помните – не важно, откуда вы, важно, к чему вы стремитесь.
С этими словами Алекос развернулся и, все еще крепко держа Келли за руку, направился к двери. Ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Оказавшись в коридоре, она устало прислонилась к стене:
– Не могу поверить, что ты только что это сделал.
– Не стоит благодарности, – протянул Алекос. – Обычно цена за мою мотивационную речь составляет полмиллиона долларов, но в данном случае я сделал это бесплатно ради следующего поколения.
Келли возмущенно раскрыла рот:
– Я вовсе не благодарила тебя!
– А следовало бы. Из рабски подчиняющихся правилам роботов не могут вырасти завтрашние предприниматели, – произнес Алекос и улыбнулся. – Что-то мне подсказывает, что я не заработал двух звездочек в дневник.
Готовая взорваться от злости и разочарования, Келли сжала ладони в кулаки.
– Неужели ты совсем ничего не знаешь о детях?
Насмешливая улыбка тут же исчезла с лица Алекоса. Теперь его красивое лицо казалось отстраненным и жестким.
– Нет, – ответил он, напряженным голосом. – Ничего. Я говорил с ними как со взрослыми, а не с детьми.