– Я гналась за тобой по всему свету, – прошептала она.
– Как трогательно! – протянул Джеми. – Ну вот мы и встретились. Так что за срочное дело привело тебя сюда?
– Ты должен помочь мне. Джеми подавил зевок.
– Милое дитя, у меня нет перед тобой никаких обязательств.
– Есть! У нас родился ребенок.
Джеми ошеломленно уставился на нее. Потом опустил глаза и настороженно спросил:
– А ребенок действительно от меня?
У Пруденс задрожали губы. Да что стряслось с ее милым Джеми?
– Разумеется. Ты думаешь, я забыла о твоих обещаниях и клятвах? И для чего, по-твоему, я вынесла весь этот позор и муки, как не ради тебя? Я хотела подарить тебе сына.
– Сына? – Красивое лицо лорда Суиндона озарит лось улыбкой, и он сразу напомнил Пруденс прежнего Джеми. – Боже мой! Сына! – Он поднес обе ее руки к губам. – Пруденс, благослови тебя Господь. Тысячу раз благослови.
Ощутив прилив гордости, она тут же начала терзаться угрызениями совести. Как можно было усомниться в Джеми, пусть даже на мгновение? Просто его удивила столь неожиданная встреча после долгой разлуки. Или Джеми, перестав получать письма, решил, будто ее любовь остыла.
– У нас красивый ребенок. Сильный и здоровый. Джеми жадно огляделся по сторонам.
– Где же он? Ты привезла его с собой? Пруденс отдернула руки и отвернулась. Ей было стыдно и страшно сказать правду.
– Нет, – еле слышно сказала она. – Я не видела его уже несколько месяцев.
Джеми схватил ее за руку и резко повернул лицом к себе.
– Черт, что это значит? Не видела его? С ним все в порядке?
Пруденс не осмеливалась посмотреть в его темные глаза, полные недоумения и упрека.
– Мой… мой дедушка забрал его. Решив, что я совершила грех, он отрекся от меня. А потом решил сам воспитывать ребенка.
Джеми разразился потоком грязных ругательств:
– Проклятый негодяй!
– Я знаю, окажись ты тогда рядом, он отдал бы нашего сына. Я никогда не называла твоего имени. Но если мы приедем к нему сейчас и я объявлю, что ты – отец ребенка, дедушка не осмелится отказать. Ведь ты человек знатный и влиятельный.
На лице Джеми вновь заиграла улыбка.
– Ну конечно. Я прижму хвост этому мерзавцу! Мы отправляемся в Бергхоуп-Мэнор немедленно! – Он радостно засмеялся, откинув голову. – Сын! Поистине небеса благосклонны ко мне сегодня!
Тут лорд Суиндон заключил Пруденс в свои объятия и пылко прильнул к ее губам.
Господи помилуй. Когда-то поцелуи Джеми приводили Пруденс в экстаз. А теперь она ничего не почувствовала.
Он разжал руки и нетерпеливо потянул за шнурок звонка. Когда вошел лакей, Джеми приказал немедленно готовить карету и уложить туда обед для него и для леди.
– Мне надо извиниться перед гостями. Я вернусь через минуту, – обратился он к Пруденс.
И действительно, только она успела надеть плащ и взять свой узелок, как появился Джеми. Он метнулся в комнату, на ходу накинул пальто и потащил Пруденс к карете, которая уже ждала их во дворе.
Джеми пообещал кучеру кошелек, набитый золотыми монетами, если они будут в Винсли через три часа. И тот, воодушевленный мыслью о награде, гнал лошадей во всю мочь. Джеми опустил шторки на окошках, чтобы в глаза не били лучи заходящего солнца, и с жадностью набросился на корзину с обедом. Пруденс, слишком измученная, чтобы есть, все-таки проглотила кусочек жареного цыпленка, надкусила миндальное печенье и выпила маленький стаканчик вина.
А Джеми уже успел прикончить почти всю бутылку. Он вылил в бокал остатки, не обращая внимания на то, что рубиновая жидкость переливается через край, когда карета подпрыгивает, и с лучезарной улыбкой протянул Пруденс маленькую коробочку.
– Возьми еще печенья.
Она отрицательно покачала головой. Внутри у нее все горело от возбуждения. Наконец-то! Скоро я опять прижму к груди своего милого мальчика, думала Пруденс. Она с трудом верила, что все это происходит наяву.
Между тем Джеми расправился с обедом и откинулся на бархатные подушки, разглядывая Пруденс сквозь полуопущенные ресницы.
– Клянусь всем святым, я и позабыл, какая ты хорошенькая!
Она вспыхнула и опустила глаза. Ее скромность вызвала у Джеми смех.
– Все такая же застенчивая? Я помню, как увидел тебя в первый раз – на холме… и ветер трепал твои волосы. Ты по-прежнему поешь свои песенки?
– После твоего отъезда мне было не до песен, – ответила она со вздохом.
– Милая моя, ты подарила мне сына. – Джеми похлопал рукой по сиденью. – Иди же, сядь со мной рядом.
Пруденс подвинулась поближе и уселась на некотором расстоянии от него, приняв чопорный вид. Но Джеми обнял ее и притянул к себе.
– Дай мне свой нежный ротик, – хрипло проговорил он. – Моя прелестная Пруденс.
После некоторых колебаний она неохотно подняла голову. Раз уж решилась выйти за него замуж, значит, придется смириться с этими поцелуями.
Твердые губы Джеми впились в нее с таким жадным нетерпением, что Пруденс содрогнулась от отвращения. Какой же она была юной и глупой, если приняла свое тогдашнее чувство к нему за любовь!
Но Джеми словно и не замечал ее отчужденности. Он целовал со знанием дела, вонзив язык в ее рот, а потом снова откинулся на подушки, испустив удовлетворенный вздох. Но его руки тут же коснулись юбки Пруденс и прошлись по ее бедру, приглашая продолжить любовные игры.
– А все остальное у тебя такое же сладкое, как и прежде?
Пруденс попыталась оттолкнуть его руку.
– Нет, Джеми. Пожалуйста, не надо… Он крепко обхватил ее за талию.
– Пруденс, милая. Как я томился по тебе все это долгое время. Я ведь едва успел вкусить твои прелести. Мне хочется получить больше. Неужели ты откажешь человеку, который жаждет тебя так страстно?
Теперь его глаза были полны любви и нежной тоски, которые некогда и сломили сопротивление Пруденс.
Она прикусила губу, не зная, на что решиться. Ведь рано или поздно ей придется позволить ему все. Наверняка завтра, к этому времени, они уже обвенчаются. И ее тело будет принадлежать Джеми навеки.
Пруденс сдалась и, собравшись с духом, поцеловала Джеми в губы.
Возбужденный этим поцелуем, он прижал ее к себе покрепче и, прохрипев нечто невнятное, повалил на сиденье. Потом улегся сверху и стал покрывать поцелуями лицо, шею, грудь Пруденс. Его бедра ерзали по ней, двигаясь короткими толчками. Джеми явно не собирался останавливаться.
Пруденс изо всех сил пыталась ответить ему с тем же пылом и убеждала себя, что просто обязана это сделать. Отдать свое послушное тело в обмен на огромную радость – вновь обрести сына. Но когда Джеми приподнялся и начал задирать вверх ее юбки, Пруденс передернулась. Слишком рано, ведь в ее памяти еще свежи воспоминания о Россе и о том, как прекрасно было заниматься с ним любовью. Она оттолкнула Джеми и выпрямилась на сиденье.
– Нет, Джеми. Не сейчас. И не здесь.
Он надулся и, сжав ее груди, попытался вновь опрокинуть на спину.
– Ты же говорила, что любишь меня. Это была ложь?
– Нет. Конечно, нет.
Господь свидетель, год назад она сказала правду.
– Просто…
О милосердная Матерь Божия, что бы такое придумать?
Тут летевшая во весь опор карета попала в рытвину. Толчок был так силен, что Джеми рухнул на пол. Пруденс не упустила свой шанс. Она застенчиво усмехнулась и спросила:
– Как же мы будем заниматься любовью, если карету трясет?
Джеми встал на колени, снова обнял ее и проворчал:
– А я буду держать тебя покрепче.
– Нет, пожалуйста. Здесь так неудобно и… – Пруденс сжалась в комочек и заплакала. Ее сердце изнывало от тоски по Россу.
Джеми разжал руки и, слегка отодвинувшись, хмуро взглянул на нее.
– Чтоб черти взяли мою душу! Я помню, ты была сговорчивой девочкой. Никакого жеманства, глупых слез.
Пруденс вытерла мокрые щеки.
– Я стала матерью, – просто сказала она. – И думаю только о своем дорогом мальчике. Прости меня. Может быть, сегодня ночью, после того как я снова увижу его, возьму на руки…
Пруденс очень надеялась, что он прочтет в ее глазах обещание.