– Делай, как велит доктор, иначе я не поеду с тобой. Где же ты найдешь такую отличную сиделку?
Росс поворчал немного, но потом сдался и кротко посмотрел на отца.
– А что скажет доктор о состоянии миледи?
– Если в августе роды пройдут благополучно, к концу сентября она вполне сможет предпринять небольшое путешествие. В настоящее же время моя невестка в прекрасной форме.
Но Росс был настроен скептически.
– Я сам ее посмотрю, когда выздоровею. Возможно, понадобятся кое-какие проверки…
Пруденс закатила глаза.
– Вы оба залечите меня до смерти. Лучше я уйду рожать в лес!
– Вообще-то я имел в виду проверки другого рода, – сладострастно ухмыльнулся Росс.
Пруденс неистово зарделась, а маркиз откашлялся, пытаясь скрыть улыбку.
– Хм. По-моему, мне пора идти.
И все же, закрывая за собой дверь, он издал тихий, удовлетворенный смешок.
– Ну, чертенок, – сказал Росс, протягивая руки, – иди сюда и поцелуй меня как следует.
Пруденс уселась на краешек кровати и прильнула к нему губами. Росс обнял ее крепко – насколько хватало сил у его израненного тела. Нежно поглаживая затылок Пруденс, он страстно поцеловал ее. А она затрепетала, подумав о том дне, когда они снова смогут заняться любовью.
– Ну, чем вызван твой визит? Я думал, что вы с Бетси придете ко мне выпить чаю несколько позже. Пруденс порылась в кармане и вытащила оттуда письмо. – Я получила послание от Абигайл. Дедушка умирает. Его глаза помрачнели от тягостных воспоминаний.
– Тебе жаль его, этого подлого святошу?
– Дело в другом. В течение двух недель им придется продать поместье Бергхоуп. Джеми выполнил свою угрозу и сумел настроить против дедушки всех его кредиторов. Разве я могу спокойно смотреть, как их вышвырнут из дома?
– Они это заслужили, – проворчал Росс.
– Прошу тебя, Росс, имей хоть немного сострадания. Мне отмщение, и аз воздам, так сказал Господь. Я думала, мы всех простили и похоронили наш гнев вместе с Тоби.
Это были грустные похороны. Над гробом Вэджа играли дудочники. Несколько смягчившись, Росс вздохнул:
– Ты более милосердна, чем я. Ладно, пошлю к ним Фрэнклина и велю ему выкупить поместье. Пусть живут там.
– Ты меня не обманешь. За маской холодности у тебя скрывается доброе сердце. Хотя его едва не пронзила пуля Хэкетта.
Росс возразил, не желая признавать ее правоты:
– Я делаю это только для того, чтобы сорвать гнусные планы Джеми.
Пруденс нежно провела рукой по его лбу.
– Конечно, мой дорогой упрямец. Пусть будет по-твоему. Но вид у тебя усталый и измученный. Отложи разговор с Фрэнклином. Ты обсудишь с ним все дела, когда твои силы восстановятся.
Росс прижал к губам ее руку.
– Нет, это слишком важно. Я хочу усыновить Питера и попросить Фрэнклина подготовить все необходимые документы.
Пруденс глубоко вздохнула; на глазах у нее выступили слезы счастья.
– Усыновить?
– Он будет следующим врачом в нашей семье и должен носить имя Мэннинг. Таково было условие королевы.
Сердце Пруденс переполняла любовь к мужу.
– О Росс!.. А что, если у нас родится сын?
– Не важно. Он унаследует мой титул, но Питеру будет принадлежать честь быть хирургом. – Голос Росса звучал хрипло. – Я хочу, чтобы он учился у меня.
Пруденс прижалась к его груди, плача от счастья.
– Почему ты так добр ко мне? Он нежно поглаживал ее локоны.
– Потому что ты обожаешь своего ребенка. И он должен быть мне сыном. Потому что я люблю тебя, – просто добавил Росс – Неужели я никогда не говорил об этом? Еще одна ошибка наряду с прочими!
– Ты любишь меня?
– Я уже несколько недель валяюсь в этой кровати, мучаясь от боли и лихорадки. Смерть стояла на самом пороге, и я думал о том, как глупо цепляться за прошлое, когда у меня есть такое сокровище. Ты принесла мне радость и надежду, Пру. Моя маленькая пастушка, ты вывела меня на солнечный свет. Боже всемогущий, ты вернула меня к жизни! Знаешь, как я был близок к самоубийству до встречи с тобой?
Она погладила его по щеке, и из ее глаз вновь хлынули слезы.
– Росс. Нет!
– Это правда. Я почти уже покончил счеты с жизнью. И все же… Помнишь, те ночи на корабле, когда я обнимал тебя, а ты думала, будто я делаю это во сне? В тебе было столько тепла и света, что мне начало казаться, будто я оживаю. Однажды ты рассказала о какой-то старухе из твоей деревни и ее зимнем вине. Ты растопила лед в моем сердце. Без тебя ничего этого не было бы!.. – От волнения голос его звучал хрипло. – Ты спасла меня, Пру. Спасла в тот момент, кода мне казалось, что все потеряно.
– О, Росс, я буду любить тебя вечно.
Но несмотря на эти прекрасные слова, на это признание, вырвавшееся из самого сердца, она все же чувствовала холодок сомнения. А что, если Росс, говоря о любви, имел в виду благодарность?
Он улыбался, довольный собой, словно мальчишка, решившийся поведать кому-то свою заветную тайну.
– Неужели ты не вознаградишь меня поцелуем за эти нежные чувства? – спросил Росс, бросив на нее любящий взгляд.
– Все поцелуи – твои, – прошептала Пруденс, тая в его объятиях.
Он жадно прильнул к ее рту, а потом скользнул губами по щекам, носу и закрытым глазам. Но в конце концов, застонав, слегка оттолкнул ее и прижал руку к груди.
– Боюсь, все эти волнения еще вредны для моего сердца. Но я горю желанием показать тебе свою любовь более… страстно. И как можно скорее. Да поможет Бог моему измученному телу!
Пруденс хотелось, чтобы их поцелуи продолжались вечно, но Россу нельзя было перевозбуждаться.
– Ты устал. Спи, – твердо сказала она и, поднявшись с кровати, направилась к двери.
– Подожди. – Росс потянулся к столику, стоявшему возле его постели, на котором лежали альбом для рисования, всякие мелочи и стоял графин с водой.
– Неужели ты опять собираешься рисовать меня? – спросила Пруденс, шутливо нахмурившись. – Ты невозможный человек, Росс Мэннинг.
И все же она невольно улыбнулась, вспомнив его последний набросок, на который наткнулась всего неделю назад. Он был сделан на борту «Верного сердца». Росс притворился тогда, будто рисует Тоби с его дудочкой. На самом же деле он изобразил Пруденс. Она сидела у открытого окошка, и ее распущенные волосы развевались по ветру, окружая головку, словно пылающий нимб. Пруденс пожалела, что не увидела раньше этот рисунок, выполненный с нежностью и мастерством. Она еще на корабле поняла бы, что Росс любит ее.
– Иди сюда, – позвал он Пруденс, взяв со столика коробочку.
Она неохотно вернулась. Росс был так близок к смерти. Он действительно нуждается в отдыхе.
– Что это?
Росс похлопал рукой по кровати и дождался, пока она снова присядет.
– Фрэнклин очень помог мне, – сказал он загадочно и снял с пальца Пруденс кольцо Марты. – Мы положим его к ней в могилу. Вот это подойдет тебе больше.
Росс открыл коробочку. Там лежало маленькое золотое колечко с сапфиром небесно-голубого цвета. По бокам были выгравированы имена: Росс и Пруденс. От радости у нее замерло сердце. Задыхаясь, она попыталась надеть кольцо на палец, но Росс остановил ее.
– Там внутри есть надпись, – сказал он прерывающимся голосом.
Пруденс поднесла кольцо к свету, прочла слова, залитые лучами полуденного зимнего солнца, и разрыдалась. А потом прильнула к губам Росса, вложив в этот поцелуй всю свою любовь.
Он надел кольцо ей на палец и провел руками по глазам.
– Клянусь бородой Эскулапа, я и в самом деле устал! – Отдернув край одеяла, Росс похлопал ладонью по простыне. – Милая Пруденс, полежи со мной, пока я не засну. Как мы это делали на корабле.
Она кивнула, сняла башмачки и скользнула под одеяло, свернувшись калачиком рядом с ним. Росс крепко обнял ее одной рукой, а другую положил ей на грудь. Пруденс было тепло и покойно.
Погружаясь в дремоту, она думала о надписи на кольце. Росс нашел для нее самые прекрасные на свете слова: «Я отверг всех и выбрал тебя».