XIV
Прошение нижнетагильского штабс-капитана препроводили по принадлежности, и вскоре в министерстве юстиции получено было отношение от графа Виктора Павловича Кочубея. Его написал под диктовку секретарь последнего на бланке Хозяйственного департамента. Отношение это было занесено в книги под номером 836, как ответ на номер 5631. И сама разница этих номеров, ясно показывающая, какую перегрузку приходилось выдерживать министерству юстиции сравнительно с министерством внутренних дел, лучше всяких слов выдавала то обстоятельство, что с правосудием в Российской империи обстояло весьма неблагополучно.
Князю Лобанову-Ростовскому граф Кочубей написал буквально следующее: «Получив при отношении Вашего Сиятельства от 4-го сего июля полученное Вами прошение отставного штабс-капитана Мосцепанова, в котором он описывает бедственное и бесчеловечное состояние в существующем при Нижнетагильских заводах помещика Демидова воспитательном доме для незаконнорожденных детей, я не оставил предписать пермскому гражданскому губернатору войти по оному в сношение с кем следует для отвращения неустройств в воспитательном доме Нижнетагильских заводов. Честь имея уведомить о сем Ваше Сиятельство, я неизлишним почитаю присовокупить, что упомянутый штабс-капитан Мосцепанов известен уже мне по полученным от него бумагам. Бумаги сии показывают, что человек он беспокойного нрава и пишет о многом без всякого основания».
XV
Пермский гражданский губернатор Антон Карлович Криднер назначен был на свою должность за пять с лишним лет до описываемых событий, в январе 1818 года. Для губернского общества он был фигурой если не загадочной, то уж во всяком случае не совсем понятной.
Однако при всем том никакого особого любопытства, какое вызывает обыкновенно история жизни начальника у его подчиненных, жаждущих уловить в ней сходство со своей собственной, никто почти к губернатору не испытывал. Уже по одной походке его журавлиной заметно делалось, что не привык Антон Карлович одолевать крутые ступени служебных лестниц. Журавель и есть журавель. Шел, шел по ровному месту и вдруг вознесся. Чиновников помоложе, у кого еще надежды не остыли, интерес, правда, разбирал. Но большинство на историю губернаторской жизни равнодушно взирало. Что в вознесении таком поучительного? Ничего, если нет крыльев и не обещаны они.
Была, впрочем, в карьере Антона Карловича одна особенность, о которой знали в губернии немногие, да и те предпочитали держать язык за зубами. Особенность эта заключалась в том, что раньше, до января 1818 года, губернатор свою немецкую фамилию предпочитал по-русски иначе передавать. Берг-инспектор Булгаков и губернский прокурор Баранов полагали, к примеру, что прежде Антон Карлович Криднер свою фамилию русскими буквами так писал: Крюднер. Однако со всей определенностью этого не могли утверждать и они.
На губернаторской должности Антон Карлович ни разу ничего основательного не предпринял. Разве что главные улицы все собирался камнем замостить, утверждая, будто от столичных путешественников стыдно. О деревянных же тротуарах, которые в грязь просто необходимы были, и слушать не желал. Вообще Антон Карлович за городским порядком следил. Велел разносчикам пироги с чистых тряпиц продавать и запретил выпускать кур на Сибирскую улицу. Последним распоряжением многие были недовольны. Учитель гимназии Василий Феонов даже написал по этому поводу стихи. В них забота губернатора о пристойном виде Сибирской улицы истолкована была как забота о самих курицах, часто погибавших под колесами и копытами. Это объяснялось в стихах «кур-ляндским» происхождением Антона Карловича.
Но это все так, между прочим.
В середине августа 1823 года Антон Карлович получил предписание графа Кочубея разобраться с прошением отставного штабс-капитана Мосцепанова. Копия последнего приложена была к предписанию. Прочитав обе бумаги и вспомнив, что фамилия Мосцепанова уже знакома ему по прежним каким-то жалобам, губернатор пригласил к себе для совещания Булгакова и Баранова.
Те не замедлили явиться.
Встретившись перед подъездом губернского правления, они вместе поднялись на второй этаж. При этом берг-инспектор успел изложить губернскому прокурору недавно открывшиеся причины, которые побудили графа Аракчеева принять участие в судьбе практиканта Соломирского. Свой рассказ он резюмировал такой присказкой: «Хорошо тому служить, у кого бабушка ворожит!»
— Т-сс, — отвечал на это Баранов, указав мановением головы в конец коридора, где из дверей ретирады показалась журавлиная фигура Антона Карловича.