Женщина тихо рассмеялась.
Она не понимает, подумал Бренд. Она ничего не понимает.
– Куда ты везешь скрелингов, Бьорнсон? – поинтересовалась она.
– Это не твое дело, – отозвался Бренд. Фрейда пожала плечами.
– Значит, собираешься взять женщину в наложницы? – равнодушно бросила она.
– Ошибаешься.
Но при мысли об Уинсом, лежавшей в его объятиях, озноб восторга прошел по спине. Он мог, мог взять ее с собой, вместо того чтобы отвезти в деревню и у нее не оставалось бы иного выбора, кроме как отдаться ему. Викинги поступали так с женщинами вот уже сотни лет.
– Но на пути стоит ее брат, – язвительно заметила Фрейда.
Да, брат. Зовущему Птиц необходим отдых, заботливый уход. Скрелинги и без того пережили слишком много. Бренд не станет подвергать их новым испытаниям.
– Но ведь ты в любой момент можешь сбросить его за борт, – добавила она.
– Неужели ты ни о чем не можешь думать, кроме убийств? – взорвался Бренд, злясь на себя за то, что хоть на миг, но прислушался к злобным измышлениям. Ради того, чтобы добиться женщины, подобной Уинсом, мужчина может пойти на многое. Но нет, он обещал вернуть ее и брата в родную деревню и сдержит слово.
– От этих скрелингов одни неприятности, – прошипела Фрейда.
– Доброй ночи, госпожа, – коротко ответил Бренд и направился к хижине.
Женщина ехидно ухмыльнулась.
– Свен! – шепотом позвала она, обернувшись в темную глубину дома. – Иди сюда! У меня план! Хороший план!
ГЛАВА 11
Над морем клубился густой туман. Поеживаясь от предрассветной прохлады, Уинсом стояла на берегу в последний раз глядя на Стромфьорд, вне себя от радости, что наконец сможет выбраться отсюда. Стоявший рядом Зовущий Птиц старался не морщиться от боли. Лицо юноши опухло, тело было покрыто ссадинами и синяками. Он с неприкрытым гневом смотрел на сгрудившихся поодаль поселенцев.
– Хорошо, что мы больше никогда не увидим этих людей. Они настоящие чудовища, – пробормотал он.
Слова брата напомнили Уинсом о первой встрече с чужаками, когда она посчитала их медведями. Девушка печально покачала головой. С тех пор она стала намного мудрее.
На берегу показался Бренд. Скрип сапог по гальке был единственным звуком в утренней тишине.
– Пора в путь, – сказал он. При каждом слове изо рта вырывались облачка пара. Уинсом, не оглядываясь, ступила в маленькую лодку, которая должна была доставить их на судно, и села на носу, глядя вперед, туда, где смутно вырисовывались очертания корабля Бренда.
На зеленых холмах лениво щипали траву овцы. Несколько поселенцев посмелее, из тех, что валили лес вместе с Олафом и Арни, сгрудились на песке, махая на прощанье руками. Свен, Торвальд и даже Фрейда предусмотрительно отсутствовали.
– Истинно дружеские проводы, – добродушно заметил Бренд Олафу, работая веслами. Он был счастлив покинуть адскую дыру на самом краю света. Пусть Фрейда и ее безумие правят этими людьми!
Он лениво наблюдал, как обитатели Стромфьорда возятся в одном из лодочных сараев. Хорошо, что он распрощается с этим гнусным местом!
– Да уж, вряд ли они жалеют о нашем отъезде, – согласился Олаф. – Кстати, Фрейда так ничего и не сказала о Торхолле Храбром?
Бренд раздраженно покачала головой.
– Да нет, это все вранье. Неужели не понимаешь?
– Понимаю, конечно, но знаешь, я слышал кое-что интересное от одного парня, с которым работал в лесу, знаешь, того, в красной шапке. Он сказал, что месяц назад сюда причалило судно с лесорубами из Гренландии. Ну, и по вечерам они сидели у очага, пили пиво, болтали о всякой всячине, как водится между мужчинами.
– Месяц назад! А Фрейда ни слова не сказала, лживая дрянь!
– Как-то они собрались, – продолжал Олаф, – и решили, что каждый по очереди будет рассказывать сагу, которую сочинил сам.
Бренд в шутливом ужасе закатил глаза.
– Лесорубы, сочиняющие саги? Не лучше ли оставить это занятие поэтам?
– Это верно, хотя поэтов здесь, как ты уже успел заметить, не имеется.
– Как бы я хотел услышать хорошую песню или сагу, – вздохнул Бренд. – Когда вся семья собиралась у очага в доме моего дяди, странствующие поэты часто приходили на огонек.
– Теперь ярл, твой дядюшка, и на порог тебя не пустит, – фыркнул Олаф, – а скорее всего, сразу прикажет отсечь твою красивую голову.
– Ja, – кивнул Бренд, налегая на весло. – Как я устал вечно скрываться, бежать от лживых обвинений! Смогу ли я когда-нибудь доказать, что не убивал Эйрика?! Кстати, ты так и не сказал, что такого интересного узнал от этого парня.
– Ах, да, совсем забыл. Один из лесорубов рассказал историю о богатом норвежце, убившем своего кузена, сына ярла, потому что сам хотел стать ярлом. Но его поймали на месте преступления, и ему пришлось бежать из страны, чтобы спастись от праведного гнева оскорбленного отца.
Олаф поднял брови.
– Знакомо звучит, не так ли?
Бренд что-то неразборчиво пробурчал, ожидая продолжения.
– Отец погибшего, разъяренный тем, что убийце удалось ускользнуть от суда…
В этом месте Олаф имел дерзость ехидно ухмыльнуться в лицо Бренду.
– …нашел человека… наемного убийцу, дал денег, чтобы тот отыскал преступника хоть на краю земли, и прикончил его. Говорят, назначил очень щедрое вознаграждение.
– Да, на дядю Эйольфа это похоже, – согласился Бренд, не выпуская весла. – Значит, за мной послали наемного убийцу.
– Если верить саге.
– Странно, что Фрейда, услышав все это, не велела бросить меня в каземат, – подивился Бренд. – Думаю, она из тех, кто за деньги готов на любую мерзость.
– Мужчины беседовали между собой, – пояснил Олаф. – Может, они наутро забыли обо всем, а может, просто посчитали небылицей, придуманной для развлечения, чтобы у слушателей мурашки по коже побежали. И, вероятно, так оно и есть. Но, повторяю, что-то здесь очень напоминает о приключениях одного моего знакомого, поэтому я и решился упомянуть об этом.
Бренд выпустил весло и с силой ударил кулаком по ладони.
– Не будь я так уверен, что Торхолл Храбрый видел убийцу и знает, чьих рук это гнусное дело…
– «Гнусное дело»? Гнусным было бы не прикончить Эйрика и не оставить его лежать в луже собственной крови! Ни один человек на земле не заслужил подобной смерти больше, чем он.
– Возможно. Но не всегда же он был таким жестоким! Особенно в молодости!
– Но он никогда не был моим любимцем, особенно из-за того, что пытался украсть твое единственное наследство, при всем при том, что как сын ярла владел обширными землями.
– Его отец был старшим братом моего отца, первенец всегда получает землю, а младший сын – возмещение. Мой отец получил дома и скот, а я унаследовал все это после его смерти.
– Ja, но, кроме того, Эйольф стал ярлом и помимо огромных угодий заимел титул. Твой отец, Бьорн, был бы нищим, не разбогатей он в набегах. Ты лишь приумножил его владения. Разве я не прав? Кстати, знаешь, о чем я думаю?
– Знаю, – кивнул Бренд и надолго замолчал. В тишине раздавался лишь скрип весел.
– Так вот, молодой Эйрик боялся, что из тебя выйдет лучший ярл, чем из него. Он очернил тебя в глазах старого ярла, на случай если тому вздумается передать титул племяннику.
– Ярл Эйольф Эглисон никогда бы не пошел на такое, – фыркнул Бренд.
– Да, он очень упрям и старомоден, – серьезно согласился Олаф.
– Ja, и вряд ли изменится, – рассмеялся викинг. – Кроме того, он никогда не желал видеть, насколько жесток его сын. Он считал, что Эйрик не может совершить дурной поступок, и поэтому никогда бы не сделал меня ярлом, что бы ни сотворил его сын.
– Эйольф не посчитал, что с тобой поступили несправедливо, когда Эйрик украл твое наследство, – гневно вставил Олаф.
– Верно, но настоял, чтобы тот все вернул.
– Только потому, что не желал, чтобы его сына считали грабителем.
– Пойманным за руку грабителем, – поправил Бренд.