– Мне пора идти, – объявила Инга звонким голосом.
Мужчины начали возражать, но Инга не уступала.
– Я не могу остаться, – умоляюще прошептала она, – пожалуйста, поймите. Но я скоро вернусь…
Уинсом закатила глаза. Можно подумать, эта девушка обещает конфеты детям!
Она осторожно поглядела в щель, чтобы посмотреть, что будет делать Бренд, но тот стоял к ней спиной. Зато Олаф выглядел безумно влюбленным и крайне расстроенным уходом девушки. Уинсом заметила также, что даже тяжелобольной Торхолл не сводит с Инги напряженного взгляда. Даже он находил ее очаровательной. Уинсом хотелось вопить от злости. Но вместо этого она сжала кулаки и скрипнула зубами. Какими дураками могут быть эти мужчины! Входная дверь отворилась. Инга, неохотно разрешив троим членам команды проводить себя, отправилась домой. Только после этого Уинсом вышла из своего укрытия.
– Я так и знал! – воскликнул Арни. – Так и знал, что у тебя никакой головной боли!
Уинсом не обратила на него внимания. Но Бренд удивленно поднял брови.
– Не болит? – переспросил он. – Тогда в чем дело?
– Иногда это называется ревностью, – предположил Олаф.
– Ревностью? Ты о чем?
Бренд выглядел таким ошеломленным, что Уинсом захотелось огреть его по голове, но пришлось ограничиться разъяренным взглядом. Она подошла к столу и села.
– Насколько я понимаю, развод среди викингов – дело не сложное? – вырвалось у нее, и Уинсом дрожащей рукой потянулась за ломтиком оленины.
Сердце гулко билось в тишине. Раскрасневшаяся, разгоряченная, она в ужасе ожидала худшего. Как можно было сказать такое?
Олаф поднялся и надел плащ.
– Думаю, мне пора прогуляться по лесу.
Дверь со скрипом открылась и закрылась, и тут же скрипнула снова: Арни и Освальд поспешно последовали за Олафом, бормоча что-то насчет скота, который потребовалось немедленно накормить. Ольге срочно понадобилось что-то в сундуке, так что Бренд и Уинсом остались в относительном одиночестве.
Бренд суженными глазами всматривался в раскрасневшееся прелестное лицо жены.
– Не смей и думать об этом, – тихо выдавил он – Не позволю тебе уйти от меня!
Уинсом едва удерживалась от слез.
– Как ты можешь не хотеть развестись? – прерывающимся голосом спросила она, – когда такая красавица, как…
Она задохнулась, не в силах продолжать, и громко расплакалась.
– Уинсом, Уинсом, – мягко упрекнул Бренд, садясь рядом. Приподняв пальцем ее подбородок, он взглянул в выразительные бархатистые глаза. – Что случилось? – пробормотал он, наклоняясь и нежно целуя ее в губы.
– Запомни, я не хочу разводиться с тобой. Никогда. Никогда, слышишь?
Уинсом позволила мужу обнять ее, отчаянно нуждаясь в его утешении.
– Я только… – снова попыталась она. – Просто Торхолл рассказывал, как просто покончить с супружеской жизнью в вашей стране. Каждый может развестись…
– Этот старый…
– Нет, нет, он не хотел обидеть меня, – умоляюще прошептала Уинсом, – просто объяснял обычаи викингов и…
– Негодяй! – свирепо рявкнул Бренд, злобно уставясь на Торхолла, мирно храпевшего у очага. – Он пытался запугать тебя, заставить уйти! И ему это удалось!
– Nej, Бренд, все было не так!
Уинсом сжала ладонями лицо мужа и заставила его взглянуть ей в глаза.
– Он всего-навсего хочет, чтобы я, чужестранка, почувствовала себя здесь как дома.
– Торхолл? – недоверчиво фыркнул Бренд. – Это Торхолл Храбрый чувствует себя здесь как дома?
Он снова фыркнул.
– Не верь ему, Уинсом. Он ненавидит меня и, без сомнения, обрадуется, если ты уйдешь. Настоящий трус: действует за моей спиной и нападает на мою женщину!
– Бренд! – окончательно обозлилась Уинсом. – Он всего-навсего объяснял мне разные обычаи. Я интересовалась…
– Ах, вот что! Значит, ты спрашивала, как можно развестись? Почему, позволь узнать?
Голос Бренда стал таким же холодным, как ледяной ветер, дувший на улице. Уинсом воздела руки к небу.
– Я не спрашивала именно о разводе, олух, я хотела знать о семьях викингов, о свадьбах, о детях…
– Детях? Ты беременна? Бренд даже привстал из-за стола.
– Садись, ты, простофиля, – воскликнула Уинсом, хватая его за плечи и толкая обратно на скамью. – Что мне делать с тобой?
– Не отпускать, – ухмыльнулся Бренд. Уинсом долго глядела на него, прежде чем ответить такой же улыбкой.
– Ja, – медленно протянула она. – Я никогда тебя не отпущу.
– Вот и прекрасно, – вздохнул Бренд и, притянув ее к себе, поцеловал в лоб.
– Проклятье, – шепнул он. – Когда же мы останемся, наконец, вдвоем? Я хочу любить тебя. Ужасно хочу. Столько времени прошло…
– Да, целых две ночи, – согласилась Уинсом, прижавшись к нему, чувствуя, как сердце наполняется радостью и облегчением. – О Бренд, я тоже хочу тебя!
– Угу. Слишком трудно жить в таком тесном доме, и народу полно!
– Ja, – кивнула она. – Все смотрят.
Бренд хмыкнул, но она заметила выражение нетерпеливого раздражения на его лице.
– Если придется остаться здесь на некоторое время, – задумчиво сказал Бренд, – можно переехать в Большой дом. Там никого не будет, кроме нас.
Глаза его страстно блеснули.
– Я люблю тебя, Уинсом. Ты моя жена. Я никогда не брошу тебя ради другой, никогда.
Уинсом молча смотрела на него, всем сердцем желая, чтобы сказанное оказалось правдой.
Но правда ли это? – упорно твердил язвительный голос в душе. Мужчины не хотят тебя. Отец ненавидел тебя, Храбрая Душа избрал в жены другую. Они не хотели тебя. Тебя, калеку с уродливой ногой.
Лицо Уинсом омрачилось при мысли о том, что все ее надежды напрасны и она не сможет удержать Бренда.
Бренд, заметив, что настроение жены внезапно изменилось, потянулся к ней.
– Уинсом? – спросил он, но та, не в силах говорить, лишь покачала головой. – Уинсом? С тобой все в порядке?
Нет, хотелось ей кричать, со мной не все в порядке! Я боюсь потерять тебя, потерять твою любовь!
Но она не могла заставить себя произнести это вслух, не могла унизиться окончательно.
Достаточно она натерпелась позора из-за искалеченной ноги и не позволит себе умолять и выпрашивать любовь! Позже, когда он оставит ее, Уинсом по крайней мере будет чем утешить себя – она не унизилась до просьб!
Уинсом отвернулась.
– Я должна помочь Ольге убрать, – пробормотала она.
Бренд разжал объятия и, озабоченно хмурясь, наблюдал за женой. До сих пор дела шли совсем неплохо, и его несчастьям скоро придет конец. Он отыскал Торхолла, вернулся домой. Но почему Бренд чувствовал себя так, словно так далек от своей цели, словно находится на берегах Стромфьорда? Но что, если он лишится женщины, которую полюбил всей душой? Но любил ли Бренд ее… любил по-настоящему? Она женщина, такая же, как его мать. Может ли Бренд безоглядно доверять ей, твердо знать, что Уинсом всегда будет рядом и ответит ему столь же верной любовью?
Проклятие, подумал Бренд, поднимаясь со скамьи.
– Пойду покормлю скот, – резко объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь. Но Ольга, не поднимая головы от большого деревянного сундука, где хранила накопленные годами сокровища, пробормотала, что скоту уже задано достаточно корма и не стоит быть такими расточительными, иначе все зимние запасы кончатся за неделю, если еще кто-нибудь решит сегодня посетить хлев. Но Бренд не слышал ее. Его уже не было в доме. Уинсом невидящими глазами уставилась на Ольгу.
– Кто такая Инга? Ольга выпрямилась.
– Инга была нареченной Эйрика, – бросила она, проницательно глядя на молодую женщину. – Инга – сирота, выросла в доме ярла Эйольфа. В детстве она часто играла с Брендом, Грольфом и Эйриком. Когда Эйрик вернулся домой из набега, он увидел, что Инга выросла, попросил и получил ее руку.