Потом ее охватило желание убежать.
Она была с ним наедине. Пленница в его поместье. В его комнатах.
Его жена.
Судя по его взгляду, спасения не было.
Он прошелся по комнате, глядя на нее, откупорил бутылку с вином и сделал большой глоток, словно это могло ему помочь.
Это ей было необходимо вино. Что-нибудь, что помогло бы ей вынести этот фарс.
— Вы — ублюдок! — внезапно выпалила она. — Как вы могли допустить, чтобы это произошло!
— Я говорил вам. Я смирился.
— Потому что хотите наказать меня! — обвинила она.
Он взглянул на нее.
— Вас надо наказывать?
— Вы — дурак! — слезы ярости и неверия обжигали ей глаза. — Я буду вечно вас ненавидеть, я заставлю вас поплатиться за это! Как вы можете быть таким глупым! Я не участвовала в этом!
Пирса поразила мука в ее голосе. Если она была частью обмана, значит, она удивительная актриса.
— Ну, — пробормотал он, наблюдая за ней. — Вот уж и вправду ирония! Но теперь вы — моя жена. — Он сделал к ней шаг. Она отскочила назад, глядя на него дикими изумрудными глазами, и затрясла головой.
— Не подходите ко мне!
— Не вздумайте никогда приказывать мне, сударыня! Я сделаю так, как мне вздумается. Ваш отец — торговец — сумел продать вас. Вы теперь моя. По закону. Вы — леди Дефорт. И я буду дотрагиваться до вас, если мне вздумается!
— Нет! — настаивала она. — Только не это! — воскликнула она. — Не подходите ко мне!
Он приподнял бровь и подошел ближе. Ближе. Когда он протянул к ней руку, она повернулась, чтобы бежать. Он поймал ее за руку, с грохотом швырнув бутылку с вином в камин. Пламя вспыхнуло и взревело. Он дернул ее на себя и ощутил дикое возбуждение, как только тело ее прижалось к нему, мягкое, округлое и шелковистое.
Будь она проклята! Что же было в ней такое, что могло вызвать этот взлет желания, эту бурю эмоций?
— Нет! — вскрикнула она, борясь с ним.
Он крепко держал ее. Она осознала тщетность своей борьбы и, шипя, как дикая кошка, уставилась на него.
— Нас только что обвенчали.
— Вам не может прийти в голову делать это!
— Вы о чем?
— Быть мужем и женой, — на глазах ее блестели слезы. — Я ненавижу вас, и я вам отвратительна. Вы считаете, что я виновна в ужасных поступках, и за это я ненавижу вас еще больше. Как только вы могли поверить!
— О Боже! — внезапно взорвался он. Он смотрел на нее, ища ее взгляда. К ее изумлению, руки его внезапно обхватили ее щеки и нежно сжали их. — Не знаю, о чем я думаю и что чувствую в этот момент! — хрипло сказал он. — Что вы сделали со мной…
— Что я сделала с вами! — недоверчиво воскликнула она. Она искала слова, чтобы описать свои чувства. Он ссылался на ночь, которую они провели вместе. Сон.
Кошмар.
— Вы привыкли к таким вещам. Для вас это был пустяк. Для меня это было несчастье.
— Несчастье! О мадам! Я сплю. Вдруг возникает это удивительное тепло, ваше тело рядом со мной. Вы вырвали меня из тумана сна. Вы соблазнили меня…
— Соблазнила вас! Я не делала этого. — Она яростно пыталась оттолкнуть его. Его пальцы жестко обхватили ее руки. Она затихла, встретившись с его взглядом изумрудным пламенем своих глаз. — Я бы скорее предпочла соблазнить целое племя пигмеев!
Он, улыбаясь, помолчал.
— Вы бы предпочли выйти замуж за обезьяну или соблазнить пигмеев? Да, вы в печальном положении, миледи!
— Пожалуйста, отпустите меня домой!
— Вы — дома.
— Я не могу быть вашей женой.
— Но вы являетесь ею.
— Вы не хотите меня…
— Вы ошибаетесь. Я очень хочу вас. Я дотронулся до вас и нашел огонь. Я думал, что попал на небеса. Я был так соблазнен! И вы еще говорите, будто вы здесь ни при чем, и разыгрываете оскорбленную невинность. Я не знаю, что думать и чему верить. Иногда я так разгневан, что готов задушить вас. Но временами я просто хочу вас.
— Отпустите меня! — молила она. Она не могла перенести этот его взгляд. В нем была искренность. Дрожа, она ощущала тот же обволакивающий жар, который познала во сне.
— Я никогда не причинял вам боли, Роза! — мягко произнес он. — И не сделаю этого теперь. Боже, я клянусь, вы еще тоже захотите меня.
— Нет! Меня опоили! — сказала она.
Наблюдая за ней, он ощутил поразительный порыв желания. Ее груди были немыслимы и искусительны, он слишком хорошо помнил ощущение их в своей руке, округлых, с сосками, затвердевшими в маленькие бугорки. Он помнил изгиб ее бедра, длину ее ног…