— Он, конечно, очень молодой, и чин у него пока не высокий, — продолжала Мари. — Но чины — дело наживное, а они так славно смотрятся вместе.
— Очень рада, что ты так думаешь, — ответила ей Докки. — Это лучше, чем забивать голову дочери генералами, которые не подходят ей ни по возрасту, ни по жизненному опыту. Со сверстниками ей гораздо интереснее и легче общаться.
— Не говори! — возразила кузина. — У молодых офицеров еще неизвестно как что сложится, а генералы, ну, или полковники, — уже имеют положение, знают жизнь, привыкли к ответственности. Конечно, я всегда учту мнение Ирины, поскольку хочу, чтобы она была счастлива. Но она вполне может влюбиться в генерала, в графа Палевского, например, — он ей очень нравится, да и по возрасту они вполне подходят друг другу.
Докки лишь покачала головой. Заполучить в мужья Палевского желали почти все барышни, но сам генерал явно не разделял их чаяния. Она вспомнила его холодный, безучастный взгляд, каким на площади он посмотрел сквозь нее, будто она была бестелесным созданием, невольно передернула плечами и еще более усомнилась в надеждах Мари и прочих матерей, имевших виды на Палевского.
«И множества женщин, не спускающих с него глаз, в числе которых каким-то образом оказалась и я, — недовольно подумала она. — Но если дамы и могут представлять для него какой-то интерес, то барышням, судя по всему, не стоит о нем и мечтать».
— Тебе виднее, — только и ответила она на слова кузины.
— Как жаль, что мы ему не представлены, — заныла Мари. — Посмотри, он совсем не танцует. Прошел в полонезе с какой-то матроной — и все. Кстати, сейчас граф стоит с Поляевыми — твоими знакомыми. Ты могла бы подойти будто невзначай…
Докки бросила быстрый взгляд в ту сторону, куда показывала кузина, и отвернулась.
— Не могла бы, — ответила она, поражаясь, как Мари, в своей погоне за женихами, не понимает, в какое неловкое положение ее ставит.
— Вы совершенно не думаете о нас, — вмешалась Алекса. — Что вам стоит случайно пройти мимо monsieur и madame Поляев? Они непременно бы вас представили le comte Палевскому.
— С таким же успехом и вы можете пройти мимо Поляевых, с которыми я вас на днях познакомила, — ответила Докки, раздосадованная настойчивостью родственниц.
Мари и Алекса переглянулись и с осуждением уставились на нее.
— Вы даже самую малость не можете для нас сделать! — воскликнула Алекса. — Мы и так уже закрываем глаза на то, как вы отвлекаете внимание барона Швайгена от наших дочерей. Зачем он вам? У вас же есть Вольдемар. А теперь вы решили и Палевского для себя приберечь?
Докки, весьма уязвленная столь несправедливым упреком, промолчала.
— Конечно, chèrie cousine познакомит нас с генералом, если представится такой случай, — затараторила Мари, пытаясь сгладить возникшую напряженность. — Кстати, Докки, когда к тебе подошел государь, я чуть не лишилась чувств!
— Он помнит моего мужа, — ответила Докки. Она не в первый раз беседовала с императором, который некогда весьма привечал генерала Айслихта и после гибели барона не забывал подбодрить его вдову, что всегда вызывало немалую зависть ее родственников.
Вот и теперь, едва Мари упомянула о внимании государя к кузине, Алекса обиженно поджала губы. Докки же, у которой вконец было испорчено настроение, заметила Ламбурга, направлявшегося в их сторону. Он старался показаться на глаза, а то и перемолвиться словом-другим с важными особами, присутствующими на бале, чем и занимался последний час. Теперь, весьма довольный собой, Вольдемар приближался к их компании, видимо, горя желанием поделиться со знакомыми дамами своими успехами на этом поприще.
— Я отойду в дамскую комнату, — быстро сказала Докки и нырнула в толпу, в противоположную от Вольдемара сторону. У нее уже не было сил выносить ни шпильки Алексы, ни болтовню Мари, ни очередные разглагольствования Ламбурга.
«Мне нужно каким-то образом отвадить от себя Вольдемара, — думала Докки, пробираясь вдоль стены залы. — Иначе он так и будет ходить за мной, мучая разговорами и ухаживаниями. А ведь я твердо ему сказала, что не выйду за него замуж. Алекса начинает выводить меня из себя и Мари, с тех пор как подружилась с Жадовой…»
Она шла мимо нарядных дам и офицеров, которые беседовали друг с другом, флиртовали, улыбались, смеялись, ощущая себя потерянной и одинокой на этом полном веселья и радости празднике. С кем-то она раскланивалась, перебрасывалась парой вежливых фраз и все шла и шла дальше, будто рассчитывала в конце пути обрести желанный душевный покой или почувствовать себя такой же живой и беспечной, как окружающие ее люди.