Их рукава соприкоснулись, когда он сел и повернулся к ней, негромко пожелав доброго вечера. Предательские щеки загорелись еще сильнее, и Лестана только взмолилась про себя Матери-Рыси, чтоб это не оказалось слишком явным. Набрав побольше воздуха, она ответила что-то вежливое, едва слыша себя, и с неимоверным облегчением увидела, что все, кто наблюдал за ней, вернулись к своим делам, обратив внимание на тарелки и кубки.
Кайсу тем временем усадили по другую руку Брангарда, а последнее место на этом конце стола занял тот, от близости кого Лестане захотелось передернуться и отодвинуться подальше.
Хольм. Такой же мрачный, как недавно в коридоре, но сменивший одежду и пригладивший растрепанные влажные волосы. Сейчас на старшем из братьев была темно-синяя рубашка из тонкого сукна, по воротнику и манжетам расшитая золотом, а смоляные пряди длинных для Волка волос он скрепил золотым узорным кольцом и выглядел вполне прилично. «Для Черного Волка — прилично, — уточнила про себя Лестана, но тут же исправилась, глянув искоса на нарядного Брангарда в светло-голубом шелке, которого не постыдился бы даже щеголь Ивар. — Какие они все-таки разные…»
— Что позволите вам предложить, прекрасная?
Брангард, улыбаясь, слегка склонился к ней и заговорщицким тоном посоветовал:
— Вот этих перепелок с орехами мать готовила сама, попробуйте — не пожалеете. Оленину томили в брусничном соке, а вон те пирожки — с малиной в меду…
Только сейчас Лестана поняла, как она голодна! Кажется, утро с легким завтраком было целую вечность назад, и… ох, нет… желудок подтвердил это недовольным бурчанием. Брангард, ничем не выдав, что услышал такое неприличие, решительно сообщил:
— Пожалуй, лучше всего понемножку.
И принялся наполнять ее тарелку нежно-золотыми перепелками, кусочками румяной оленины в темно-красном соусе, тушеными овощами и еще чем-то упоительно пахнущим! Лестана, глотая слюну, только радовалась, что никто не обращает на нее внимания. Справа вождь Ингевальд расспрашивал Ивара, чем Рыси торгуют с Северными Лисами, слева, где за Брангардом сидели Кайса и Хольм, было подозрительно тихо. Ну, за любимую подружку можно не бояться, голодной она не останется, даже если дикарь Хольм не умеет ухаживать. Интересно, а олень не тот ли самый? Неужели успели так быстро приготовить? Но спрашивать она точно не станет, не хватало еще, чтобы Брангард решил, будто она интересуется его братом.
Вокруг становилось все шумнее. Гости и хозяева выходили из-за стола и снова возвращались, кто-то подходил к вождю, служанки о чем-то спрашивали Сигрун, и только слева Лестана почти кожей ощущала мрачную вязкую тишину…
— Я слышал, что вы еще не призвали зверя, прекрасная? — спокойно спросил Брангард, умело разделав крупную жареную рыбину так, что все кости остались на блюде.
— Да, это верно, — настороженно ответила Лестана.
— Тогда вам следует сходить к нашему священному источнику. Вода в нем целебная, а если принести дары, Луна-Прародительница непременно одарит вас милостью.
Брангард мягко улыбнулся Лестане.
— Обязательно схожу, — ответила она, вдруг почувствовав, что совершенно сыта.
Вот ни кусочка больше съесть не сможет. И настроение испортилось, хотя еще минуту назад она была счастлива сидеть рядом с красивым любезным Волком, слушать, как он рассказывает про здешний лес… И нужно бы…
Она замялась, не зная, как попросить выпустить ее из-за стола. Потом, тихо уронив извинение, окликнула Кайсу и указала взглядом на выход из зала. Та мгновенно поняла, ловко выбралась сама и помогла выйти Лестане.
— Ну что, младший Волчок тебе милее? — поинтересовалась подруга, стоило им оказаться в коридоре.
После зала, жаркого от множества тел и горячих блюд, здесь царила приятная прохлада, и Лестана вздохнула свободнее.
— Перестань, — попросила она смущенно, прикладывая ладони к пылающим щекам. — Он такой…
— О, еще какой! — подхватила Кайса. — Но знаешь, мне своего соседа стало даже жалко. Он, бедняга, к концу вечера косоглазым станет — так в твою сторону взглядом тянется.
— Соседа? — не сразу поняла Лестана. — Ах, этого?
Она фыркнула, сообразив, что Кайса говорит о Хольме, и решительно заявила: — Ну, это его дело. Пусть хоть наизнанку вывернется! Кайса, а ты знаешь, где здесь…