— Хватит… — всхлипнула она, испугавшись, что вот сейчас на ее глазах пьяного дурака и мерзавца просто забьют до смерти.
И пусть он заслужил наказание, но не такое же?!
— Пор-рву… — рыкнул ее спаситель жутким голосом, в котором ничего человеческого не было. — Гор-рло выр-рву… Тварр-р-рь…
— Хватит! — крикнула рядом с ней Кайса, но ее тоже не услышали.
Маленький двор вдруг заполнился шумом голосов, кто-то подскочил, принялся оттаскивать победителя от жертвы, и лишь тогда жуткое чудовище, что избивало поверженного Медведя, остановилось.
— Ну хватит, хватит… — спокойно повторял Брангард, придерживая его за плечи.
Оборотень раздраженно сбросил его руки и сделал шаг в сторону от скорчившегося на траве тела. На миг он замер, не оборачиваясь к ним, но похолодевшая от ужаса Лестана уже знала, чье лицо вот-вот увидит. Черные волосы, связанные в хвост, но растрепавшиеся в драке, синяя рубашка, рост…
Хольм все-таки повернулся к ним одним плавным звериным движением, и Лестана съежилась, так был страшен старший сын вождя Черных Волков. Горящие жутким желтым огнем глаза, в которых ничего не осталось от прежней синевы, искаженное оскаленными зубами лицо… Не лицо — почти морда… Лестана никогда не боялась зверей, ни диких, ни своих собратьев в истинном облике, но этот полузвериный-получеловеческий вид испугал ее до темноты в глазах.
Он был страшнее Медведя! Тот — пьяный, наглый, мерзкий, но при взгляде на него Лестане не хотелось взлететь одним прыжком на вершину вяза и замереть там, вцепившись в ветку. Сердце ее стучало, вырываясь из груди, руки свело странной судорогой, она замотала головой в ответ на недоуменный взгляд Брангарда и бешеный, все еще звериный — Хольма.
— Госпожа Лестана, с вами все хорошо? — тихонько и очень ласково окликнул ее Брангард.
Несколько подоспевших Волков утащили безжизненно обмякшее тело Медведя, а Лестана, не в силах ни отвернуться, ни продолжать смотреть, пролепетала:
— Д-да… Я только… пусть он не подходит! — прорвались у нее все-таки рыдания. — Пожа-а-алуйста… пусть он…
— Он к вам больше не притронется, не бойтесь, — недоуменно сказал Брангард, но Лестана, помотав головой, кивком указала на Хольма, сгорбившегося, напряженного, хищно блестящего янтарными зрачками.
— Нет! Он… Пусть он уйдет…
Она подняла руку к уху, вдруг почувствовав резкую боль, — сережки не было. Это оказалось последней каплей. Долгий тяжелый день, разговор с Волчицей, потом пир, где все на нее смотрели, потом это… оказаться между Медведем и Волком, стать причиной драки… Они ведь за нее схлестнулись, как дикие звери за добычу! И еще подарок брата…
— Сережку потеряла… — расплакалась Лестана, и тут ее, наконец, обнял подбежавший Ивар, что-то гневно выговаривая Волкам.
Ему рассудительно и деловито отвечал Брангард, Кайса требовала поскорее увести Лестану в комнату, а ей было все равно, только очень холодно и страшно. Страшно, как никогда в жизни. А память жег бешеный волчий оскал на человеческом лице и такой же жуткий взгляд…
— Хольм!
Стук в дверь. И снова, уже с раздражением:
— Да впусти меня, дурень!
Судя по голосу, Брангард терял терпение, и Хольм, поморщившись, заставил себя сползти с постели, подойти и откинуть засов на двери. Если младшему брату что-то понадобилось, точно не уйдет, пока не получит желаемое.
— Ну? Чего тебе? — спросил он Брангарда, встав на пороге так, чтобы сразу стало ясно: дальше пройти не получится.
— Дура-а-ак… — приглядевшись к нему, протянул Брангард и вздохнул: — Впрочем, это не новость. Вот скажи, ты зачем этому Медведю челюсть свернул?
— Мало свернул, — буркнул Хольм. — Надо было сломать. И лапы заодно — чтоб не распускал.
— И шею, — подхватил Брангард, — чтоб не крутил головой, высматривая чужих девиц. Хольм, ты совсем сдурел? Он чужак. Если уж тебе так приперло его носом в землю натыкать, надо было или на поединок звать, или бить по-тихому. Не у всех на глазах.
— Я же еще и виноват?! — возмутился Хольм. — Он ее напугал! Схватил…
Стоило только вспомнить — и кроваво-алая ярость снова застелила глаза, туманя рассудок. Чужак посмел посягнуть на Лестану! Его, Хольма, избранницу! Неважно, что думают об этом отец, Брангард, Сигрун и все остальные. Лестана будет принадлежать ему. И уж точно никто не посмеет не то что лапы к ней протянуть, а даже словом или взглядом оскорбить…
Он облизнул вмиг пересохшие губы, с пугающей ясностью вдруг поняв — хорошо, что Брангард оказался в том дворике. Иначе Медведь точно не ушел бы оттуда на своих ногах. В лучшем случае — его бы унесли всерьез покалеченным, как, впрочем, и случилось, а в худшем…