«Я буду стараться, — проговорила она про себя виновато. — Обязательно буду… И стану настоящей Рысью! Только я не знала, что это так страшно».
Она снова легла, старательно отведя взгляд от луны и сама не зная, хочет ли возвращения этого сна? Там было так жутко! Но этот волк, что явился ей на защиту… Если бы он повернулся, она бы смогла узнать его, правда? Хотя разве могут быть сомнения, кто это? Конечно, тот, кого она любит и чью любовь просила у священного озера. Ведь сама Луна связала их судьбы…
— Ну, говори, — глухо уронил отец, снова отходя от стола и возвращаясь к еще не разобранной постели.
Пока он садился и стаскивал замшевые домашние сапоги, Хольм подбирал слова. Точнее, пытался подобрать, но в голову не пришло ничего, кроме откровенного:
— Отец, почему ты позволил Сигрун изменить условия? Мы же обещали Рысям совсем другое!
— Мы обещали им брачный и союзный договор, — хмуро огрызнулся отец. — И обещания не нарушаем. Их наследница даже может выбрать, разве это не великодушие с нашей стороны?
— Выбрать, поплатившись за это своим наследством? — едко спросил Хольм, старательно сдерживая злость. — Ты же понимаешь, кого бы она ни выбрала, Рыси останутся недовольны. Это плохой союз, если он начинается с обмана. Я думал, мы ищем с ними верной и долгой дружбы, а с ножом у горла дружбу не заводят.
— Что ты понимаешь, мальчишка? — еще сильнее нахмурился отец, и его мохнатые брови, тяжело нависшие над глазами, почти сошлись над переносицей. — Твое дело — водить дружину, куда я укажу. А договоры оставь тем, кто поумнее.
— Сигрун то есть? — зло ухмыльнулся Хольм. — Это ведь не ты придумал! И не Брангард. Ладно, пусть я дурак, хотя тогда странно, почему ты доверил мне воинов. Но я Волк и такой же твой сын, как Бран…
— Вот и не забывай об этом, щенок дур-рной! — раздался рык, и отец оперся ладонями о колени, словно собираясь встать. — Я твой отец и вождь, мне решать, с кем и как заключать союзы. Рысей он пожалел! Ты что, не понимаешь, что они гладят мягкой лапой, но думают о своей пользе, а не о нашей? Хочешь отдать им Брангарда? Чтоб он всю жизнь сидел в золотом ошейнике у ног этой кошечки? Рысям не нужен вождь, им нужен супруг для их наследницы! Я не отдам своего сына Котам в домашние зверушки!
— Своего сына, значит? — очень тихо переспросил Хольм, чувствуя, как сознание застилает алый туман ярости. — А я — кто? Меня можно им отдать?
«Только бы не сорваться, — тревожно стучало в висках. — Только бы не выпустить на волю то, с чем сам не смогу совладать. Иначе я докажу правоту Сигрун, что не могу управлять своим зверем!»
— Ты… — начал было отец, осекся и махнул рукой. — Хольм, ты…
Он немного подождал, но Хольм упрямо молчал, глядя в упор, и вождь Волков заговорил снова:
— Ты тоже мой сын. Хольм, не думай, что ты не дорог мне. Ты кровь от крови и плоть от плоти моей любимой Махавиши… Она… была моим сердцем и душой. Сигрун — совсем другая. Но она стала мне верной женой и родила сына, я не могу не прислушиваться к ней. Да и советы ее всегда мудры. Хольм, ты же сам знаешь, что не годишься в вожди. Клык из тебя отменный, но управлять кланом — это не то, что водить дружину в походы. Брангард…
— Я все это знаю, отец, — прервал его Хольм так же негромко. — Скажи мне что-нибудь новое. Брангард — будущий вождь Волков, разве я когда-нибудь спорил с этим? Ты думаешь, я подниму меч против брата? Он мне дороже самого себя! Я и не хотел никогда иного удела, кроме звания Клыка. Но ты даже этого хочешь меня лишить? Брангарду, значит, не место у ног Рыси, а мне?
— Ты… знаешь закон, — с трудом проговорил отец. — Вождь передает клан самому достойному из сыновей, но как выбрать между тобой и Браном? Кого бы я ни назвал, будут недовольные. На Брангарда разве что не молятся купцы и ремесленники, но назови я своим преемником его — и дружина возмутится. Они хотят видеть меч вождя в твоих руках. И все правы по-своему. Я верю, что ты не встанешь против брата, но пойми, Хольм! Найдутся такие, кто решит за тебя! Ты угоден воинам. Кто-то может подумать, что если Брангарда не станет, выбор случится сам собой.
— Я не позволю! — яростно выдохнул Хольм, бросая ладонь на рукоять меча. — Никто из моих людей не ослушается!
— У тебя на глазах — да, — тяжело уронил вождь. — А если это будет стрела в спину или волчемор в кубке вина? А если кто-то, кому мил Брангард, решит, что лучше убрать тебя?