— А ты обоих бери, — тихонько подсказала она, мстительно вспомнив совет Кайсы. — Оба ведь хороши…
— И возьму! — невозмутимо заявила Кайса, снова окидывая Волков оценивающим взглядом, словно рачительная хозяйка — купленные на рынке окорока. — Нас, таких красивых, охранять надо! Один зорко видит, второй зато славно чует… Хорошо, что лапы у обоих целые. Целые ведь? — прищурилась она, придирчиво разглядывая обескураженных ухажеров, а потом махнула рукой, заявив: — Ну, идем, а то на ярмарке все без нас купят. Это ж теперь можно четыре корзины всякого вкусного набрать! — добавила она мечтательно. — Раз уж вас целых двое, таких больших и сильных…
Лестана не выдержала и хихикнула, тут же снова приняв серьезный вид и подумав, что довольно заулыбавшиеся Волки, если Кайсе понадобится, еще и по третьей корзине потащат — в зубах! Ивар неодобрительно нахмурился — он вообще шутки Кайсы не любил. А Брангард усмехнулся и заявил, поправляя манжеты щегольской коричневой рубашки, шитой золотом, словно они с Кайсой сговорились одеться одинаково:
— Госпожа Кайса, не стоит беспокоиться. Вряд ли найдется еще один безумец, чтобы обидеть вас и госпожу Лестану. Второй раз мы с Хольмом такого не допустим.
С Хольмом? На Лестану словно подуло студеным ветром, она зябко повела плечами. Действительно, не стоило и ожидать, что ее с Брангардом оставят наедине, но неужели так необходимо везде таскать за собой мрачного старшего Волка, из глаз которого даже в человеческом облике глядит хищный зверь…
Ярмарка оказалась недалеко, даже не пришлось брать лошадей. Длинная прямая улица, окаймленная по обе стороны пышными липами, вывела к огромной площади, издалека бурлящей многоголосьем звуков, от которых Лестана слегка поморщилась, а Кайса и вовсе потерла уши ладонями.
— Вот, большой торговый день! — с гордостью сказал один из Волков, словно ярмарка принадлежала лично ему, а Брангард с улыбкой кивнул.
— С непривычки здесь шумно, — добавил он мягким извиняющимся тоном. — Но скоро станет потише. В первый день торговля не такая уж большая, все только прицениваются. Встречают старых друзей, обмениваются новостями… В какие ряды угодно пойти прекрасным девам?
— Что за вопрос? — усмехнулся Ивар. — Это же девы! Леста, хоть наши хозяева и были так любезны, что возместили тебе потерю, но я тоже хочу порадовать свою сестрицу. С чего начнем, с украшений или тканей? А может быть, с благовоний?
И снова горячий неприятный комок злости поднялся откуда-то изнутри Лестаны, мешая обрадоваться. Ивар, конечно, просто хотел сделать ей приятное, но как у него снова получилось, что Лестана — легкомысленная девица, думающая только о нарядах и побрякушках? А скажи, что ей досадно, двоюродный братец поднимет узкие рыжеватые брови, глянет удивленно и сам еще расстроится — он ведь желал как лучше! Какую девушку не порадует узорчатый шелк, мягкий бархат или драгоценное ожерелье? Да Лестана бы тоже обрадовалась, но…
— Господин Брангард, — попросила она, старательно не замечая обиженно поджатых губ Ивара. — Покажите нам, чем торгуют Волки? Я хотела бы увидеть то, что можно купить именно здесь.
— С радостью, прекрасная, — легко поклонился Брангард и снова улыбнулся. — Правда, ваш любезный брат вряд ли найдет в этих рядах достойный вас подарок. Дорогих тканей и украшений мы не делаем. Но отчего бы не посмотреть?
Он первым прошел под грубо сложенной каменной аркой, отмечающей границы площади, и Лестана с Кайсой пошли следом, крепко взявшись под руки. Новоявленные ухажеры Кайсы на несколько мгновений замялись, каждому хотелось идти рядом с ней, но сразу у обоих это не получалось, и Волки, незаметно, как они думали, пихнув друг друга плечами, наконец зашагали сбоку от Кайсы. Один — немного впереди, второй — чуть позади. Кайса шла молча и с невозмутимым лицом, только в глазах у нее плясали смешливые янтарные искры.
А Брангард… Он оказался рядом с Лестаной, так близко, что она почувствовала тонкий запах благовоний. «Наверное, это от рубашки, шелк хорошо держит ароматы, — в сладкой растерянности подумала Лестана, надеясь, что хоть сейчас не покраснеет. — И как же приятно, что он любит чистоту, как и Рыси. Никакой тени собственного запаха, ничего резкого и острого, даже волосы словно сами собой уложены мягкими гладкими волнами. Не то что…»