– Вон там, рядом с колчанами, вы можете устроить себе удобное сиденье, – Эвард указал на груду стрел, сваленную в центре повозки. На взгляд Клаудии, оружие и доспехи занимали всю свободную площадь, но Эвард, взобравшись наверх, принялся складывать арбалеты в одну кучу. – Теперь здесь для вас достаточно места, – удовлетворенно сказал он, закончив работу.
– Эвард!
Клаудия увидела, что Гай, гарцующий во главе отряда, повелительным жестом призывает к себе помощника.
– Прошу прощения, миледи. Юный Джек, – Эвард указал на оруженосца, – поможет вам устроиться поудобнее. Примерно через час мы остановимся у реки по ту сторону леса, чтобы напоить коней, и я проверю, все ли у вас в порядке.
В повозке действительно было очень тесно, но Клаудия, далекая от мысли жаловаться на неудобство, смирилась с отсутствием комфорта и постаралась заснуть. Она не надеялась на удачу – и только пробудившись, когда солнце стояло уже высоко, поняла, что проспала несколько часов. Клаудия с трудом заставила себя открыть глаза, чувствуя, что могла бы проспать еще целую вечность. Веки ее были налиты свинцом, все тело ныло, а голова болела так, будто добрый брат Томас ударил ее каменной палицей.
С тех пор, как она последний раз беседовала с братом Томасом в церковном саду, прошло, казалось, вовсе не два дня, а тысячелетие. Вся ее жизнь изменилась с того момента, как она встретила Гая – и с привычного ей мира как будто спала маска, скрывавшая его подлинное лицо. Полный душевного тепла монах обернулся соглядатаем и рыцарем, ее собственный дядя на пару с Божьим человеком – с епископом! – приговорили ее к смерти из-за нескольких жалких слитков золота. Мужчина, о котором она мечтала всю жизнь, наверняка забудет ее, как только они расстанутся. В довершение ко всему, Гай вслух высказал мысль, которую Клаудия гнала от себя на протяжении многих месяцев – Данте, возможно, уже нет в живых.
Сбросив с ног упавший на нее во время сна арбалет, Клаудия с трудом выпрямилась. Подумав, что жалость к себе ничем ей не поможет, она усилием воли прогнала мрачные мысли и вспомнила, что ее разбудили крики – требования открыть ворота и возгласы приветствия. Клаудия обнаружила, что они находятся перед стенами замка, который не мог быть не чем иным, как Монтегю. Пока она пыталась избавиться от остатков дремоты, отряд миновал ворота и въехал во двор. Здесь было гораздо просторней, чем в Лонсдейле. Вдоль стен располагались хорошо ухоженные дома, несколько здании стояло отдельно. Однако насколько все было опрятно на вид, настолько же ужасно пахло. Повозка остановилась, и Клаудия обнаружила источник вони – поблизости находились конюшни.
Двое юношей, одетые в ярко расцвеченные туники, с вилами в руках стояли возле кучи испачканной навозом соломы. Клаудия не сразу поняла, чем они занимаются – она не привыкла, что конюшни чистят в такой роскошной одежде. Конечно же, их послали сюда в наказание за какую-нибудь мальчишескую выходку – для слуг они слишком хорошо одеты.
Клаудия повернулась, чтобы рассмотреть остальных обитателей замка, которые бросили работу, чтобы приветствовать возвращение господина. В этой толпе не было ни одного бедно одетого человека. Две женщины, рядом с которыми в большом чане варилось сало, носили простые, но дорогие платья из батиста. Пожилой мужчина со связкой дров на спине был одет в темно-зеленые чулки и тунику из тканого льна того же цвета. Клаудия обвела взглядом весь двор, заполненный десятками людей. Среди них не было никого в простой робе из грубой холстины – наряды этих людей переливались всеми цветами радуги. Даже не каждый дворянин может позволить себе так одеваться. Но где же крепостные, где слуги?
– Идите за мной, леди Клаудия.
Девушка обернулась. Рядом с повозкой стоял солдат, протягивавший ей руку. Подождав, пока она преодолеет завалы из луков, стрел и мечей, он помог ей сойти на землю, повернулся и зашагал по направлению к донжону. Солдаты подъезжали к конюшням, соскакивали с седла и отдавали поводья подбегающим мальчикам. Эти юноши, видимо, не были простыми слугами, поскольку на каждом был наряд, достойный оруженосца. Однако не может же быть в замке столько оруженосцев? И потом, разве станет оруженосец прислуживать простому солдату?
Увидев Гая, Клаудия забыла о своем недоумении. Вместе с Эвардом и Фрэнсисом он стоял рядом со своей раненой лошадью, не подавая виду, что замечает девушку. Однако, идя вслед за солдатом, она чувствовала на себе его неотступный взгляд. Этот взгляд озадачил Клаудию, и она несколько раз оборачивалась, пока чуть не налетела на своего сопровождающего, когда тот задержался перед каменной лестницей, ведущей в жилую часть крепости. Покраснев, она стала внимательней следить за дорогой.
Поднявшись по ступеням, они пересекли громадную залу. Солдат торопился, и лишь мельком Клаудия смогла рассмотреть шелковые знамена, свисающие с потолочных балок, ярко расцвеченные витражи, роскошные гобелены на покрытых свежей побелкой стенах. Замысловатые узоры, украшающие колонны и арки, напоминали мозаики мавританских дворцов – где-нибудь в Гренаде или Севилье. И что самое удивительное, на столах были расстелены льняные скатерти кремового цвета. Неужели Гай готовился к приезду короля?
– Сюда, леди Клаудия, – подал голос солдат, указывая на винтовую лестницу. Опершись рукой о стену, Клаудия бросила последний взгляд на великолепную залу, потрясшую ее воображение.
После лестницы их ждал длинный коридор, в конце которого открытая дубовая дверь вела в какое-то помещение. Солдат жестом указал девушке, что она должна войти внутрь.
– Барон просил вас подождать его здесь, миледи. Он присоединится к вам, когда вы отдохнете после путешествия.
Клаудия попыталась понять, привели ли ее в комнату для гостей или в тюремную камеру, однако так и не смогла прийти ни к какому выводу. Она еще никогда не видела ничего подобного. Комната была полна разнообразных подушек и занавесей. У камина лежала целая груда больших голубых атласных подушек с золотыми кисточками, рядом у стены возвышалась громадная кровать, покрытая голубым покрывалом, с парчовым пологом того же цвета и с парчовыми же подушками. Изголовью и изножью искусным резчиком была придана форма морских волн.