- А как насчет родственников вашего отца? Может быть, кто-нибудь в Италии сможет позаботиться о вас? Она покачала головой.
- Нет, они мне не обрадуются. После смерти родителей они возвели на них клевету, чтобы отобрать всю нашу собственность. Нет, я не могу возвратиться в Италию, пока Данте... - Ее голос пресекся, и она глубоко вздохнула. - Я не могу возвратиться в Италию.
Услышав, что Клаудии не к кому обратиться за помощью, Гай почувствовал укол совести - потому что это известие очень обрадовало его. Как раз о таком он и мечтал. Теперь все упростилось. Обняв Клаудию за плечи, он повернул ее к себе.
Ее густые серповидные ресницы взметнулись вверх, и Гай погрузился в бездонные серебристо-изумрудные озера ее глаз. Таинственная сила сблизила их, хотя Гай и не сдвинулся с места. Он почувствовал, что их ничто теперь не разделяет. Весь день он обдумывал те слова, которые собирался теперь произнести, но в этот момент они показались ему совсем неуместными. Тем не менее он пересилил себя.
- Позвольте мне позаботиться о вас, леди Клаудия. - Пальцы Гая помимо его воли ласково провели по ее щеке и остановились на подбородке. - Я отдам вам тот свадебный дар, который требовал от меня ваш дядя. Вам хватит его на всю жизнь.
Нахмурившись, Клаудия сделала нерешительный шаг назад.
- Вам нет нужды платить мне, барон. Я ведь сказала, что помогу вам избавиться от всех притязаний моего дяди. Я отдаю по доброй воле то, что полагаю справедливым, а не продаю за деньги.
Перед Гаем предстал образ Клаудии, отдающей себя не за золото, а по доброй воле, следуя велениям своего сердца. Во рту у него пересохло, и ему пришлось сделать усилие, чтобы слова его звучали разборчиво.
- Я не по этой причине хочу заплатить вам, Клаудия. Эту сумму я собирался отдать за Холфорд Холл, но теперь мне придется силой захватить его - в качестве компенсации за измену Лонсдейла. Тем не менее, пока выяснится вся несправедливость требований вашего дяди, может пройти много месяцев, и за это время все узнают, что вы находитесь в моем замке в одиночестве - без родственников, без сопровождающих, которые могли бы постоять за вашу честь. Что бы между нами ни произошло, в глазах общества ваше целомудрие пострадает. - Его взгляд был прикован к ее чувственным губам. - За золото нельзя купить счастье, но людскую молву - можно. Богатство делает человеческую память короткой.
Судорожно вздохнув, Клаудия сбросила руки Гая со своих плеч.
- Вы намереваетесь сделать меня вашей любовницей?
Не в силах отрицать очевидное, Гай попытался смягчить резкость ответа.
- Я не хочу ничего делать с вами, Клаудия. Я взял на себя заботу о вас, пока вы в Монтегю, независимо от того, что между нами случится.
- Но вы хотели бы все устроить к своей выгоде, не правда ли? - Она скрестила руки на груди и обожгла Гая гневным взглядом. - Только падшие женщины продают свою любовь.
- Я и не говорил ничего подобного, - Гаю понадобилось значительное усилие, чтобы заставить себя говорить рассудительно и терпеливо. Нельзя сказать, чтобы он полностью преуспел в этом. - Ради всего святого - мы ведь обручены! Тот, кто осмелится назвать вас падшей женщиной, будет иметь дело с Гаем де Монтегю.
- А как, по-вашему, меня назовут, когда вы объявите нашу помолвку расторгнутой?
Она попала в самую точку. К счастью, Клаудия ранее сама снабдила его ответом на этот нелегкий вопрос.
- Вы же сами говорили - вас не беспокоит, что о вас думают люди. Вы уже успели изменить свои взгляды? Ее щеки порозовели.
- Меня беспокоит другое - могу ли я уважать саму себя. Я не продам за мешок золота мою бессмертную душу.
- Каждый божий день женщины продаются, вступая в брак. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что вы без всяких колебаний приняли бы эти деньги, если бы я предложил их в качестве свадебного дара. - Опомнившись, Гай умолк, но было уже слишком поздно - проклятые слова слетели с его уст.
- За все свои деньги вы не сможете купить меня, барон, - резко произнесла Клаудия. - Я не продаюсь ни за золото, ни за титул жены.
Гай предполагал, что его предложение встретит подобное негодование, но в то же время надеялся и на некоторую признательность. Вместо этого его щедрость была встречена с таким презрением, что он едва не почувствовал себя последним негодяем. Терпение Гая вот-вот готово было лопнуть.
- Все имеет свою цену, Клаудия.
- И вы действительно верите в это? - спросила Клаудия скорее удивленным, нежели оскорбленным тоном. В ее взгляде Гай прочел жалость, и это развязало ему язык. Надо же - она презирает его только за то, что он знает правду жизни лучше, чем она!
- Нет, я не верю в то, что все можно купить, - произнес он. - Я просто знаю это. И пусть я самый эгоистичный из всех живущих на Земле людей, но уж лучше вы получите этот урок от меня, чем от какого-нибудь мошенника, который не заплатит вам ни гроша. - Произнося эти жестокие слова, Гай видел, что глаза Клаудии распахиваются все шире и шире, но уже не мог остановиться. Да, я хочу, чтобы вы стали моей любовницей. Вы это хотели услышать? Неужели я виноват в том, что желаю вас?
Клаудия безнадежно уронила руки, поняв, насколько далеко завели его ее обвинения.
- Я не хочу слышать ничего подобного.
- Но и вы виновны в том же грехе, - голос Гая наливался силой. - В то утро, когда я проснулся в вашей постели, вы готовы были стать моей по доброй воле. - Клаудия яростно замотала головой и сделала шаг назад. Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на стул у стены. Гай надвигался на нее, продолжая свой монолог. - Вы не можете отрицать, что мы желаем друг друга. Я почувствовал это в тот самый момент, когда впервые увидел вас.
Клаудия упала на стул, и Гай опустился перед ней на одно колено скорее для того, чтобы отрезать ей возможные пути к отступлению, нежели пытаясь оказаться еще ближе к девушке. Он сжал ее руки - крепко и вместе с тем ласково, и голос его, наполнившись внезапно искусительными нотками, понизился до шепота.
- Вы не можете отрицать того, что мы оба хотим одного и того же. Пусть случится то, что должно случиться.