— Я сразу понял, что ты в серьёзной опасности, и действовал согласно ситуации.
— Ты…
Дальше говорить не получилось. Боль, обида, гнев и разочарование — всё это хлынуло и затопило. Я не знала, чего сейчас хочу больше, разреветься как дурочка или броситься на отца с кулаками. Ни один вариант мне не нравился, поэтому я и продолжала сидеть на стуле, сжимая руки и глотая подступившие слёзы.
— Прости, если напугал тебя.
— Ты мог бы предупредить, — кое-как совладав с эмоциями, прохрипела я, вытирая глаза пальцами. Слёз почти не было, это хорошо. Я не хотела показывать их ему. Сейчас мне надо быть стойкой и отстаивать своё мнение. — Когда я звонила тебе второй раз, стоя на углу, ты мог сказать мне правду? Сообщить, что сейчас подъедет микроавтобус и меня заберут. Я была бы готова.
— Ты бы не позволила, — покачал он головой, — а времени на препирательства не было.
— Так, да? — тихо спросила у него. — Тебе легче запугать меня до смерти, чем разговаривать? Главное — как тебе легче.
— Это неправда.
А я смотрела в его серые глаза и понимала, что попала в точку. И как же от этого было больно.
— Что это за место? — задала я следующий вопрос.
Столь резкий переход его удивил, а мне просто надо было остыть и прийти в себя.
— Бывшая военная база.
— И как вы сюда попали?
— Нам разрешили, — уклончиво отозвался отец.
— Правительство? — теперь я удивилась по-настоящему.
— И они тоже. Тебе здесь понравится.
— Сомневаюсь. Я не собираюсь здесь оставаться.
— И что дальше? Вернёшься и станешь одной из подружек этих тварей? — выдал он, впервые показав яркие эмоции.
Гнев, злость, оттенки сдерживаемого бешенства. Надо же, как его раздражает сама мысль об этом. Интересно, а мои чувства при этом учитываются?
— Прекрати. Почему вы вечно делите мир на чёрное и белое? Он серый! Понимаешь, серый! Я не собираюсь спать с модифицированным, умею учиться на чужих ошибках, но и прятаться всю жизнь не хочу.
— Тогда зачем позвонила мне?
— Ты не поверишь, хотела спросить совета. Думала, что ты как один из радикалов знаешь какие-то рычаги, возможности, запреты, которые помогли бы мне избежать ненужного внимания.
— Их нет.
— Я не верю. Должны быть способы.
— Что между вами было? — внезапно спросил отец, оказавшись рядом и нависая надо мной.
От неожиданности я отшатнулась и выпрямилась, прижимаясь спиной к спинке сиденья. Дожила, уже родного отца боюсь.
— Ч-что?
— Ты спала с ним? — еще более громко крикнул отец, сверкая серыми глазищами.
— Господи, нет!
Следующий вопрос вообще поставил меня в тупик.
— Он что-нибудь делал с тобой? Что-нибудь странное, непонятное, необъяснимое? Вспоминай любую вещь, даже самую глупую.
— Ничего.
Неудавшееся пари не считается, ведь мы его так и не заключили.
— Уверена?
— Да. Что. в конце концов, происходит?
А тот сразу отступил, облегчённо выдохнув.
— Слава Богу, права требовать тебя у них нет.
Сначала мне показалось, что я ослышалась.
— Какое право? У кого?
— Не важно. Главное, что ты будешь в безопасности.
— Ты можешь хоть на один вопрос ответить нормально? Без дополнительных загадок и непонятных фраз.
— Я потом тебе всё объясню. Ты, наверное, устала с дороги. Давай я проведу тебя в свой отсек. Там ты сможешь принять душ, переодеться и отдохнуть.
— У меня нет одежды.
У меня вообще ничего нет.
— Я найду, не переживай. Главное, что здесь хищники тебя не найдут.
— Очень надеюсь, что руки Омару сюда не дотянутся, — пробормотала я себе под нос, поднимаясь.
И уж точно не ожидала от отца такой реакции:
— Что ты сказала?! Омару?! — прорычал он.
— 26-
— Да. Стив Омару, — отозвалась я, не понимая, откуда у отца такая реакция.
Да, этот клан силён и могуществен, но зачем так нервничать?
Он преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за предплечья, больно впиваясь в кожу. От неожиданности я охнула и выронила сумку, которая опустилась с легким грохотом.
— Ты кому-нибудь говорила?
— Что?
— Кому ты говорила про Омару? — снова прорычал он, вытаращив глаза.
Мне даже страшно стало.
— Никому. Никому я не говорила.
— Лукасу, Дейлу? Томасу? — перечислил отец, усиливая схватку.
— Ты делаешь мне больно! — произнесла я.
Он тут же отпустил меня и отступил.
— Мари, это очень серьёзно. Ты кому-нибудь говорила о том, что тебя добивается Омару?
— Нет, — потёрла предплечья, которые болезненно ныли, — я никому не говорила. Не в моих правилах рассказывать такое. Ни Лукасу, ни Дейлу, ни этому Томасу. Меня никто и не спрашивал.
— Это хорошо, — забормотал отец, потирая затылок и рассеянно скользя взглядом по кабинету. — Это очень даже хорошо. Тогда у нас есть шанс. Маленький, но шанс.
— Какой шанс? — не поняла я, поднимая сумку с пола и отряхивая.
— Увести тебя отсюда.
— Я же только прибыла.
Честно говоря, я не особо горела желанием здесь оставаться, но это было странно. Меня с таким шумом привезли сюда, чтобы тут же, без объяснения причин, увести обратно? Это более чем странно.
— Никому не говори про Омару, вообще никому ничего не говори. Это очень важно, Мари.
Это я уже поняла по его странной реакции. Отец словно боялся чего-то.
— Так, ближайшая машина выйдет через час. Она держит путь на запад. Я посажу тебя туда. Дам денег, новый паспорт и инструкции. Ты должна будешь четко им следовать.
— Пап, — осторожно произнесла я. — К чему всё это?
— Чтобы Омару не забрали тебя.
— Отсюда? От радикалов? Интересно, каким это образом?
Он запнулся.
— Это всё сложно, очень сложно, а времени объяснять нет. Мне еще столько надо подготовить. Пошли. — И попытался схватить меня за руку.
Но тут проснулся вредный характер.
— Я никуда не пойду!
— Мари!
— Ты опять всё от меня скрываешь! Я не буду действовать вслепую! Пока ты мне всё не объяснишь, я даже с места не двинусь, — решительно заявила ему и упрямо задрала подбородок.
— Я не могу сказать тебе всё. Да и времени нет. Пойми, пара часов — и они будут здесь!
— Омару? — удивилась я. — Здесь? А зачем тогда похищение, меня еще сверху какой-то гадостью обрызгали.
— Для остальных, — пряча взгляд, ответил отец.
— Что значит для остальных?
— Эту базу нам отдали модифицированные.
Нет, мне всё-таки надо сесть. А то тут такие подробности открываются неожиданные, так и упасть можно.
— Что?
— У нас с ними соглашение.
Нет, от такой информации голова просто кругом.
— С модифицированными? У вас, радикалов, известных своими покушениями, взрывами и стычками, соглашение с оборотнями?
— Нам пришлось пойти на это. Они позволяют нам существовать, а мы разрешаем им некоторые вещи.
— Какие вещи? Папа, ты хоть понимаешь, что говоришь? Все эти люди…
— Ничего не знают. Это информация для верхушки.
— И ты туда входишь?
— Недавно.
— Так, ладно, допустим, это правда. Но им-то это зачем?
— Они заявили, что недовольные всё равно будут, всегда. И лучше их контролировать и идти на небольшие уступки, чем ждать подвоха каждую секунду.
Я вдохнула, потом выдохнула, и снова вдох-выдох, пока голова не закружилась от переизбытка кислорода.
— Что вы им разрешаете? — прошептала едва слышно, нутром чуя, что ответ мне не понравится.
— Мари…
— Я с места не двинусь, пока ты не скажешь! — пригрозила ему.
— Мари, это закрытая информация.
— Не переживай, никому не скажу.
— Я…
— Пап…
— Мы позволяем им забирать девушек.