Лишь однажды произошла заминка, когда слово взял барристер Роу. Было упомянуто, что-де Питер не имел никакой «каперской грамоты» и капером быть не мог. Тут Роу, явно от безделья, встал и спросил у судьи Харриса:
— Милорд, прошу вас объяснить разницу между пиратом и капером.
— Капер располагает свидетельством, выданным правительством его страны на время войны, и поэтому по закону является военнослужащим. Пират — грабитель и преступник, он грабит с разрешения одного Повелителя Тьмы, — важно пояснил судья.
— Что ж. Прошу высокий суд извинить меня за задержку. Защита закончила.
— Отлично! Тогда можно и нам заканчивать. — Лицо Харриса приобрело довольное выражение, и он радостно осклабился. — Мы удаляемся на обед и обдумывание приговора. Заседание возобновится сегодня в четыре часа дня. Отведите подсудимого.
Чтобы не возиться лишний раз с кандалами, тюремщик отправил Питера в маленькую камеру наверху. В ней его продержали пару часов, не дав даже воды, а потом вновь увели по тёмной лестнице в зал, наполовину заполненный скучающей публикой.
— ...Встать, суд идёт!
Не дожидаясь, пока охранник пнёт его, Питер поднялся.
— Обвиняемый, — торжественным голосом начал судья, — сегодня, мм-м... апреля, одна тысяча шестьсот... бу-бу-бу года, колониальный суд Ямайки под председательством сэра... бу-бу-бу, эсквайра, рассмотрев доказательства... бу-бу-бу ... неопровержимо установил, что вы составили подлый заговор с целью грабежа, воровства и пиратства. Во исполнение сего адского плана вы, по гнусному наущению Врага рода людского, украли вверенный вам груз и отдали его неведомым нам сообщникам. Тем самым...
Голос старого сморчка Харриса доносился до Питера как из-под земли. «Достоин смертной казни...»
— Но вот что я скажу, — скрипучий баритон судьи вдруг зазвучал в ушах капитана явственно, словно из ушей вытащили вагу. — Виселица — ваш дом родной, но она слишком хороша для вас. Я заменяю смертный приговор вечными каторжными работами. Вы будете проданы, как последний негр, ибо сами вычеркнули себя из числа благородной расы цивилизованных людей!
Под утро Блейку приснился родной Портленд. Небогатый дом, в котором рос Питер, почти не видя отца, месяцами пропадавшего в море. Мать, постаревшая прежде времени от волнений и тревог жены моряка. Брат и две сестры... Где они теперь? Блейк покинул этот дом в двенадцать лет, поступив юнгой на корабль друга отца — Эрвина Джоли, а потом — и на отцовскую «Чайку»...
Питер не был на похоронах матери, не был на свадьбе сестры, брат тоже выбрал судьбу без него. Семьи, можно сказать, нет. Брат — невесть где. Сестра, слава богу, сейчас замужем за голландским купцом, живёт если не припеваючи, то вполне безбедно. Наверное, хорошо, что они не узнают... Ну а он... Что ж, ему тоже выпала не худшая доля. Сколько раз он мог бы потонуть в пучине? Сколько народу вообще не доживает до его лет!
Хотя, конечно, горько будет честному человеку страдать без вины и умереть под кнутом как последнему рабу. Если подумать, рабу даже легче. На него, бедолагу, ошейник надел такой же дикарь, как он, — варварский злобный царёк. А его, Питера Блейка, осудили почтенные люди в париках и мантиях, причём зная, что он не виновен...
Блейк не был слабаком. Но в каждом, даже самом крепком и храбром, мужчине живёт маленький мальчик, и теперь этот малыш готов был разрыдаться. Но малыши могут пожаловаться маме или отцу, а тут, в этом сером склепе, пустить слезу можно лишь на глазах скотов-надсмотрщиков, да ещё крыс — вон одна из них, по-хозяйски усевшись на полу, как раз вытянула в его сторону дрожащий нос...
По коридору время от времени топотали шаги охранников, иногда кто-то из них заглядывал в камеру. Потом до погрузившегося в мутный полусон Питера донёсся негромкий разговор:
— Разве я против службы? Посидишь в кордегардии, посмотришь... Должен же кто-то смотреть, не идёт ли кто? А я покараулю пока тут, потом тебя разбужу. Я тебя выручу, и ты меня выручишь в своё время.
— Уф, спасибо, приятель! Плётку, если хочешь, возьми.
— Да не надо. Не надолго же...
Потеряв интерес к разговору, Блейк опять задремал, и вернул его в реальный мир скрежет петель — какую-то камеру по соседству отперли. Послышалась быстрая перебранка шёпотом, а потом, лязгнув, повернулся ключ в замке и капитанского узилища.