— Разве мне запрещено появляться здесь? — удивленно спрашивает архангел.
Пожимаю плечами. Ничего такого оговорено правда не было, но кому ж могло прийти в голову, что златокрылую понесет в бар. Самое последнее место, где можно найти архангела, — еще минут пять назад с уверенностью заявила бы это. А если бы мне сказал кто, что Габриэль возникнет на соседнем стуле и по-хозяйски отберет бутылку, обсмеяла бы умника.
— Так как ты? — переспрашивает она.
— Разве не видно? — усмехаюсь.
— Ты переживаешь. И топишь свое горе в алкоголе. Что ж, у всех свои способы скрывать боль.
— Ну, вот ты и знаешь все обо мне.
Покосившись на меня, архангел кивает. Мол, видно мне, в каком ты восхитительном порядке и как чудесно выглядишь. Испытывая сильнейшее желание послать ее по известному адресу, дергаю за рукав проходящую мимо демоницу, которая разносит напитки. Вроде как элитное заведение, персонал, но на самом деле большинство присутствующих до барной стойки просто не доползут.
Они пьют за погибших и за тех, кто выжил, за своих братьев и сестер, отдавших жизни по приказу командиров. Столица осталась стоять, но улицы ее окрасились кровью. И теперь, когда все впали в горе и распивают алкоголь в честь павших товарищей, сюда является она. Архангел.
— Мне кажется, ты не слишком сожалеешь, — замечает Габриэль, принимая от разносчицы сок со льдом.
— Привыкла уже. А что, нужно было уйти в монастырь?
Представить меня где-то в церкви она не может — усмехается. Скорее вынужденно, чем искренне.
— Там, понимаешь ли, пить нельзя, курить тоже, разве что монашки симпатичные попадаются…
— Кариэль! — Она явно пришла не обсуждать мои фетиши.
Обе молчим, глядя в разные стороны. Прекрасно понимаю, о чем Габриэль хочется спросить, но помогать не собираюсь, пусть сама говорит. Прямо, не увиливая, как она любит.
В полутьме видны фигуры демонов, сидящих слева за сдвинутыми столами. Кто-то срывающимся, нервным голосом говорит тост, нечто о неоспоримой храбрости и вкладе в общее дело, но по дрожи понятно, что провозглашающий едва сдерживается, чтобы не разрыдаться. Его можно понять, это глупости все, что воины не плачут. Еще как рыдают среди пыли и трупов товарищей, но сейчас он старается держаться.
Они видели битву. Хотя битвой-то это назвать трудно, я бы сказала, это настоящая резня, каких не бывало с давних пор. Случалось, что ангелы бросали недобитых из-за спешки или остаточного милосердия, они также брали пленных для выкупа или информации, и мы, если честно, надеялись, что Сотня поступит тем же образом. Не вышло.
Они прокатились, вырезая всех, кого могли достать. Чисто уничтожительная миссия. Зачистка.
Там были не все, но многие. И большую часть сражавшихся смели сразу же, первым рядом ангелов в сверкающих доспехах. Я видела страшные смерти, но ничем не могла помочь, занятая лишь тем, чтобы сохранить жизнь.
Да, я боролась за Люцифера, за Преисподнюю и за моих товарищей, которые едва сдерживали натиск.
И за собственную шкуру.
— Как там все было? — осторожно спрашивает Габриэль.
Неожиданно понимаю, что ее там не было. Как архангел избежала масштабной битвы с адскими отродьями? Но разбираться некогда.
— Это был величайший проигрыш.
— Ваш?
Смеюсь, отбрасывая с лица отросшие пряди.
— И ваш, и наш.
Это правда. Ангелы не смогли захватить Столицу, но и мы потеряли слишком многих.
— Твой отряд… — Габриэль мнется, она ожидала пояснения слухов, но я ничего не говорю. — Мне жаль.
— Сборище откровенных ублюдков, не дезертировавших только под страхом казни. — Я залпом пью еще: слишком неприятные воспоминания. — Но я бы за них померла, понимаешь?
Грустно кивая, архангел соглашается. Ей не понять, наверное, такой привязанности с моей стороны: все на Небесах привыкли видеть Падших худшими созданиями на свете и совсем забывают, что у нас — сюрприз, блядь! — тоже могут быть чувства.
— Расскажи мне, — просит Габриэль. — Тебе легче станет.
Не уверена, Джибрил, ох, не уверена. Но поговорить об этом больше не с кем, все мои знакомые дружно решили забыть тот день. Мне отчаянно нужен был собеседник, не все ж виски глушить.
— Когда ваши… то есть ангелы… появились, все уже были предупреждены, мы с Ройсом и Ишим успели перенестись в Столицу по прямому порталу. Все гарнизоны стягивали ко Дворцу, мы едва отбились от отвлекающих отрядов. Нет, они не были так уж сильны, просто их оказалось слишком много. Но мы справились, уже обрадовались…
Понижаю голос, замечая внимание со стороны прочих посетителей бара. Они подсаживаются ближе, входят новые — время вечернее, скоро будет не протолкнуться. Но все молчат, та самая гробовая тишина, какая бывает на похоронах. Несколько десятков пар глаз внимательно следят за мной, резко замолкшей.
Удивительно, как демоны любят слушать о случившемся, хотя сами там были. Все там были, у всех уже неделю глаза мертвые. Пустые.
— Рассказывай дальше, девочка, — слабым голосом просит один демон, которого невесть каким ветром сюда занесло. Сгорбленный, с ломкими рогами и выступающими изо рта клыками. А глаза как у всех — неживые. Он тоже там кого-то потерял.
— Меня зовут Кара. Ainoo Daarkha. Сегодня вы пили бы за мой упокой, если б мне немного не повезло.
Не повезло Вейлу и его светловолосому приятелю из низов, не повезло всему моему отряду, вставшему на пути одержимых Божьих воинов. Не повезло Нат, которую мы нашли после битвы, обгоревшую. Она мучилась перед смертью, она превратилась в обугленную головешку, а мы не были рядом. Не повезло Сиире, его пришпилили святым копьем к двери, прибили мощным броском вместе с молодой демоницей, которую он пытался закрыть собой.
Но это слишком личное.
Удача отвернулась от многих достойных демонов. А я сижу здесь. Живая.
Вроде как.
Отрешенным голосом, словно книгу пересказывая, продолжаю:
— Они пришли — святое воинство, Сотня — в сверкающих доспехах и с лучшим оружием. Упали на нас сверху хищными птицами, они рухнули прямо из портала единым отрядом. Пятьдесят крыл, ну надо же, подумали мы. Нас больше, мы просто задавим их. Мы кричали. Сначала «Бей их!» и «За Люцифера!», потом просто — от боли. От ужаса.
Меня слушают, затаив дыхание. Свистящим шепотом кто-то просит барменшу подлить пива, и та выполняет просьбу не глядя. Пользуясь этим, я перевожу дыхание. И продолжаю, будто недостаточно больно.
— Я видела Сотню в полном составе один раз в жизни. Тогда я заработала вот это. — Закатываю рукава, и все подаются вперед, стараясь лучше рассмотреть вязь белых шрамов, покрывающую мои руки по локоть. — Иногда кажется, живого места уже нет. Есть. И болит.
— Т-так что с битвой? — спрашивает какой-то парень с блестящими на лице чешуйками.
Его пинают под столом так, что зубы клацают. Благодарно киваю.
— Битва… Как я говорила, мы все перепугались. То есть сначала удивились, что Сотня на полном ходу летит на нас: сумасшедшие же, кидаться на погибель, ведь ясно, что численный перевес на нашей стороне. Потом понятно стало, что это мы ненормальные. Ебнутые на всю голову. Потому что Сотня смела первые три ряда за несколько секунд. Скосили их, как траву.
Отступать не разрешали, да мы бы и не смогли. Когда впереди только сияние доспехов, когда один такой ангел успешно отбивается от десятка демонов, у тебя подгибаются ноги. Ты понимаешь, что шансов нет, ты вдруг отчетливо осознаешь, что тоже можешь умереть в любую секунду, стоит только ненадолго довериться судьбе. Да, я тоже испугалась. После всех битв, после заказных убийств и пыток, я испугалась. Что говорить об остальных?
У всех демонов легкие кожаные доспехи, помните же? Иначе ты сваришься живьем в собственной броне. Так вот когда на тебя падает ангел в золотых латах, в шлеме и с громадным двуручным мечом… Святое рыцарство, чтоб его… Они смяли нас, словно в первые ряды поставили не бывалых воинов, а малых детей. Мы не привыкли к таким битвам, светлокрылые никогда не сражались так ожесточенно. Это были полностью обученные и отлично вооруженные воины. Тогда стало ясно, почему они не участвовали во всех битвах. Их приберегли напоследок, когда мы уже поверили в свою силу и возможность победить Небеса. Тогда и только тогда явились.