- В Киев за велосипедом поехал, - с тою же угрюмой миной сказал судебный следователь, не замечая сердитого взгляда «пана маршалка».
- Та-та-та! - воскликнул опять исправник, обводя присутствующих своими добродушными, подслеповатыми глазами. Изволите видеть, какие вещи: он за велосипедом поехал, a мы тут расхлебывай кашу, которую он заварил.
Такое легкомысленное отношение к делу не нравилось Петру Ивановичу: оно словно умаляло важность того события, в котором он собирался играть роль, и «пан маршалок» дал это почувствовать.
- Послушайте, Кирилла Семенович, вам однако необходимо немедленно туда отправиться - сказал деловым хоном, озабоченно и несколько начальнически Петр Иванович. Дело серьезное и не терпит отлагательства.
- Ну, так что же? Поеду и усмирю... Когда я служил в Борисове...
- Я думаю, сначала мерами кротости, - внушительно произнес «пан маршалок», останавливая исправника взглядом.
- Нет уж, покорно благодарю! - воскликнул тот. Когда я служил в Борисове, так мне за эти меры кротости задали такого трезвона, что уж теперь слуга покорный...
- Что ж вы их расстреливать хотите? - спросил судебный следователь, смотря насмешливо из-под очков на расходившегося старика.
Но Кирилл Семенович ни на кого не обращал внимания:
- Мерами кротости? Как бы не так! На каторгу мошенников! нагайками, сквозь строй, по николаевски! - выкрикивал он, свирепо ворочая глазами и не замечая, что прокурор морщился от одного представления этих экзекуций - Нашли время, когда толковать о мерах кротости!...
- Послушайте, господа, - перебил его прокурор, - не поехать ли нам всем вместе, как вы думаете, Петр Иванович?
- Я непременно поеду! - поспешил сказать «пан маршалок», боясь, как бы не отнесли к кому другому почина его поездки.
- Непременно-с. Я только жду инструкции от Михаила Дмитриевича на посланную эстафету.
- Ехать, так ехать! Какие там еще инструкции? - И Кирилл Семенович потянулся за своею фуражкой.
- Ура! - раздалось в эту минуту за дверью и в залу вошел только что назначенный посредник Грохотов, кадет в отставке, пьяница и шут. - Слышал, слышал, знаю! - весело кричал он, здороваясь и швырнув на рояль свое кепи и хлыст. - Бесподобно! adorable! Ай да Гвоздика! ведь он их порол не на живот, a на смерть, закрепостил совсем!...
- Да откуда вы все это знаете? - спросил его холодно Петр Иванович, чрезвычайно раздосадованный разоблачениями Грохотова.
- Да уж секретничать-то теперь нечего: само наружу вылезло... Ай да Михаил Иванович! Нет Овсянский-то, Степан Петрович-то в каких дураках! ведь он мне Гвоздику-то образцом ставил: у Гвоздики, говорит, тишь да гладь да Божья благодать, ан благодати-то...
- Да полно вам паясничать! - остановил его прокурор.
- Ан благодати-то оказалось меньше всего. Петр Иванович! А ведь нам это с вами на руку, а? - подмигнул он ему. Медаль сорвали! каковы подлецы! ведь это, батюшка, по вашей части, - обратился он к прокурору, фамильярно хлопнув его по коленке.
Прокурор, только что проглотивший пилюлю, с неудовольствием от него отодвинулся.
- Откуда вы все это знаете? - повторил раздражительно Петр Иванович, видя, что административная тайна выброшена на улицу и вскоре, вероятно, станет достоянием толпы.
Грохотов захохотал.
- Вона! Откуда знаю? Да Колобов вчера на площади во всеуслышание кричал!.. Эк хватились; откуда знаю! Мне удивительно: как вы-то этого не знали?!.
Петр Иванович был почти сконфужен, не, не выдавая своего волнения, он произнес: - Итак, господа...
Затем он поднялся, как-бы давая этим понять, что говорить довольно и пора действовать.
Гости взялись за фуражки. Но Грохотов не унимался.
- Вы хоть-бы водки дали, Петр Иванович? - сказал он вдруг совсем серьезно, оглядываясь на пустой стол. - Этакое дело - да не выпить!..
- Пойдем ко мне, - сказал, взяв его под руку, исправник, - перед отъездом по маленькой пропустим.
- A разве вы, господа, едете? - освобождая свою руку и обращаясь ко веем присутствующим, спросил Грохотов.
- Едем, - коротко и сухо произнес Петр Иванович и заговорил с прокурором.
- A как-же я-то? возьмите, господа, и меня, - жалобно произнес Грохотов. Я еще в корпусе все эти экзекуции смерть любил.
- Вам туда зачем? ведь это не в вашем участке, - ответил ему «пан маршалок», пожимая руку уходившему прокурору и отводя к окну следователя.
- Ну, так, для процессии, для симметрии, черт возьми! Кому-же я помешаю? - говорил он обиженно и сердито, как школьник, которого лишали дано ожидаемого удовольствия.