- Поговорят, поговорят, да и перестанут! У нас еще набор на руках, - показал он на семейные списки, красовавшиеся на письменном столе Петра Ивановича. - Вот кабы его самого подвести?... Тогда другое дело!...
«Пан маршалок», уже значительно успокоенный, еще раздумывали, как ему поступить, когда вдруг узнал, что неосторожный ротмистр Зыков сам идет на удочку. Иван Тихонович торжествовал: - a что? Я говорил! Как же упустить такой случай? - твердил он Петру Ивановичу. И они вместе стали обсуждать план предстоящей компании.
Прошло несколько дней, во время которых между сторонниками «пана маршалка» шла какая-то подпольная работа: г. Скорлупский, забыв о наборе, бегал с озабоченным видом из дома в дом; судья Иван Тихонович, всегда готовый помочь там, где угнетали невинность и не брезгавший никакими развлечениями, носился со сводом закона по утрам, a вечером ходил в клуб и чутко прислушивался к общественному мнению; старик Гусев и прочие члены опеки были готовы каждую минуту приступить к облаве, по первому знаку. Наконец, все было готово.
- Душенька, - сказал Петр Иванович, входя с возбужденным лицом в комнату жены, - у меня кое-кто собрался, надо бы закусочку... - И, увидев спускающихся с горы исправника и протоиерея, поспешил их встретить в передней, где уже снимал шубу судья Иван Тихонович и стояли члены опеки, не решаясь войти в зал без приглашения.
Усадив гостей, Лупинский немедленно приступил к делу.
- Господа! - начал он, чувствуя себя полководцем в день решительной битвы, - мне передавали, что ротмистр Зыков...
- Да! - представьте себе, подхватил приятным тенором протоиерей, обращаясь к судье и запахивая свою лиловую рясу - представьте себе, публично, без всякого стеснения...
- Слышал, слышал! - с видом сожаления и не давая ему договорить, словно щадя Петра Ивановича, кивал головою Иван Тихонович.
Но священник не понял и продолжал:
- Десять, говорит, человек, перед образом показали, что привезли овес даром... Вот они тоже слышали! - кивнул он на исправника.
- Собственными ушами! - пробасил, тяжело дыша, страдавший одышкой исправник.
-Слышали и мы! - сказал старик Гусев, показав рукой на членов: - и готовы под присягой...
- Помилуйте, да ведь, этак нельзя: хоть он там и ротмистр, хотя и говорят Рюриковой крови, - прибавил сердито исправник,
Петр Иванович поднялся и, опершись обеими руками на стол, с чувством заговорил: - я вам весьма благодарен, господа, за выраженные чувства но, - продолжал он взволнованно, с легким дрожанием в голосе, - одного засвидетельствования его дерзких слов недостаточно, надо доказать, что это была ложь, надо его подвести под ст. 7896.
- Ст. 7897, - поправил Иван Тихонович.
- Да, ст. 7897. Мы, вот, говорим с Иван Тихоновичем... Я надеюсь на вас, отец Илья, на ваше убедительное слово крестьянам Сельницкаго общества, - сказал Петр Иванович, смотря на протоиерея в упор, словно его понукая.
- Готов по мере моих сил, - ответил с достоинством протоиерей и приложил руку к тому месту, где у него на груди висел наперсный крест.
После Лупинскаго заговорил судья.
- Ваше влияние, отец Илья, на паству таково...
- Что мы на вас возлагаем все надежды! - докончил Петр Иванович и, не давая священнику возразить ни слова, стал с жаром объяснять, как все надо сделать.
План был очень прост: отцу протоиерею надлежало, не теряя времени, съездить в деревню Сельники и там убедить крестьян, что они никогда «пану маршалку» ничего даром не доставляли и - самое главное - ничего подобного никому не говорили. Протоиерей видимо колебался: расправив свои завитые волосы, он готовился что-то возразить, когда явившаяся кстати «пани маршалкова» пригласила закусить. Все перешли к столу, в соседнюю комнату, и там, под неотразимым влиянием подноса с закуской, протоиерей, не умевший устоять против соблазна старой водки и портвейна, поддался духу лжи и, вместе с Петром Ивановичем, напутствуемый юридическими познаниями судьи Ивана Тихоновича, подкреплявшего каждое свое слово наизаконнейшей ссылкой, - они сочинили такую стратегическую махинацию, которая решительно должна была уничтожить весь военно-прокурорский комплот Шольца и Зыкова.
- Покажут, покажут все, что угодно! - развязно говорил про крестьян подвыпивший иерей, ручаясь за свою паству.
- Кто их знает, могут пожалуй, упорствовать, - заметил предусмотрительный судья.
- A в таком случае, вы их, батюшка, по своему припугните, - сказал исправник: - геенной огненной, что-ли, там...
- Нет-с, позвольте, - остановил его почтительно г. Скорлупский, до сих пор молчавший: - в таком случае им можно будет внушить, что деньги, следуемые им за дрова, поступали на сельское училище, или другие какие общественные нужды!