– Вот и славно. – Он покосился на часы с пластиковым ремешком. – Только не думайте, что у меня день в запасе. Хотели поговорить со мной – так говорите.
На самом-то деле я готов был визжать от раздражения, но взял себя в руки.
– В Чикаго сейчас целая шайка вампиров.
– Черная Коллегия?
– Угу, – кивнул я.
– Кто главарь?
– Мавра.
Кинкейд задумчиво прикусил губу.
– Чертова старая жаба! Я слышал, она набрала себе немаленькую команду.
– Угу. Я как раз хочу укоротить их.
Кинкейд побарабанил указательным пальцем по пистолету.
– Вампиров из Черной Коллегии не так-то просто одолеть.
– Если только не взять их тепленькими, спящими в гробах, – возразил я. – Найти их я смогу.
– Вы хотите, чтобы я поработал вашим телохранителем, пока вы не разберетесь с ними?
– Нет. Я хочу, чтобы вы отправились туда со мной и помогли мне перебить их к чертовой матери.
Губы его раздвинулись в белозубой улыбке.
– Наступательные действия? Это славно. Осточертело обороняться. И каков сценарий?
– Найти их. Перебить их.
Кинкейд кивнул:
– На слух довольно просто.
– Ну, в этом вся соль. Сколько вы с меня хотите?
Он сказал.
Я поперхнулся.
– Вы имели в виду наличными или как?
Кинкейд закатил глаза и встал.
– Иисусе! Вам что, не жаль моего времени, Дрезден?
– Подождите, – поспешно сказал я. – Послушайте, я что-нибудь придумаю… Расплачусь. – Он заломил бровь. – Я держу слово.
– Возможно, – сказал он. – Однако занятно, как работа наемником делает тебя слегка циничным.
– Рискните, – посоветовал я. – Я добуду денег. И потом, за мной и так должок.
Его глаза блеснули ехидным огоньком.
– Чтобы в долгу у тебя был печально известный Дрезден… Да ради такого не жалко и времени. Грех не дать вам шанса расплатиться.
– Класс.
– Два условия, – сказал он.
– Ну?
– Мне нужна как минимум еще одна пара глаз, – заявил он. – Кто-то, умеющий драться.
– Зачем?
– Затем, что, если кого-то ранят, необходимо двое, чтобы вытащить его живым. Один чтобы тащить, и второй – прикрывать отступление.
– Вот не думал, что вы заботитесь о раненых.
– Еще как забочусь, – возразил он. – Ранить могут и меня.
– Отлично, – кивнул я. – А второе условие?
– Вы должны понимать, что, если вы потом попытаетесь шантажировать меня этим, я буду вынужден защищать собственные интересы. – Он поднял руку. – Поймите меня правильно. Это чистый бизнес. Ничего личного.
– Да никаких проблем, – заверил я его. – И потом, вы ведь тоже не хотели бы получить мое смертное проклятие, правда?
– Ни в коем случае. Поэтому я использовал бы винтовку – с расстояния в тысячу ярдов. Пуля опережает собственную звуковую волну, так что выстрела вы даже не услышите. Вы будете мертвы прежде, чем поймете, что случилось.
Это здорово напугало меня. Мне доводилось сталкиваться лицом к лицу с самыми разными жуткими тварями, но ни одна из них не отличалась такой спокойной практичностью. Кинкейд верил, что сможет убить меня, если уж дело дойдет до этого.
И, если подумать, я в это тоже верил.
С десяток секунд он следил за моим лицом, и улыбка его стала слегка напоминать волчий оскал.
– Уверены, что хотите меня в команду?
Еще пару секунд в комнате царило напряженное молчание.
– Ладно. – Кинкейд шагнул вперед и носком ботинка прочертил в кольце соли брешь. Напряжение разом исчезло. – Только я ограничен во времени. Мне нужно вернуться к Иве до воскресенья.
– Понято, – кивнул я. – Как с вами связаться?
Он сунул пистолет в карман куртки и выудил оттуда серую визитную карточку, потом положил карточку на стол и постучал по ней пальцем.
– Пейджер.
Он повернулся к двери. Я встал из кресла.
– Эй, Кинкейд.
Он оглянулся. Я бросил ему маску. Он поймал ее.
– Так уж и простой человек? – спросил я.
– Угу.
– Ничего сверхъестественного?
– Даже обидно, – кивнул он. – Стопроцентно смертный.
– Врете.
Лицо его снова сделалось подчеркнуто нейтральным.
– Прошу прощения?
– Я сказал, вы все врете. Я же видел вас там, на Ригли, Кинкейд. Вы стреляли с хода. Двенадцать выстрелов – и двенадцать трупов.
– И что в этом такого сверхъестественного?
– Ну, в горячке боя простым людям свойственно совершать ошибки. Мазать. Больше половины. Вы не промазали ни разу.
– Что толку от стрельбы, если ты промахиваешься? – Он улыбнулся, сложил пальцы пистолетиком и прицелился указательным пальцем в меня. – Я такой же смертный, как вы, Дрезден. До встречи.
И вышел.
Я так и не понял, принесло это мне облегчение или нет. С одной стороны, он был опытный стрелок – абсолютно неоценимый в бою. Смертный он или нет, в противостоянии с Маврой я отчаянно нуждался в помощи кого-то вроде него.
С другой стороны, я понятия не имел, как буду с ним расплачиваться, – и я верил, что он запросто убьет меня, если я этого не сделаю. Все это пугало меня до холодного пота. До сих пор я более или менее полагался на идею смертного проклятия. Согласно этой идее, любой, задумавший напасть на члена Белого Совета, десять раз призадумается над угрозой попасть под шквал разрушительной энергии, высвобождаемой чародеем в последнее мгновение его жизни.
Но этого мгновения вряд ли хватит, когда речь идет о снайпере, стреляющем из засады. Я представлял себе это: вспышка, удар в затылок, длящееся доли секунды удивление, а потом чернота – прежде, чем я успею осознать нужду в смертном проклятии.
Кинкейд был прав: у него могло и получиться. Вся заведенная в наших магических сообществах тактика единоборств отстала от жизни как минимум на пару столетий. Вполне вероятно, старейшины Белого Совета даже не осознавали этого. Одно хорошо: вампиры, по некоторым признакам, – тоже.
Черт, будущее как-то разом стало представляться мне не самым приятным для чародеев местом.
Я подмел соль и уселся за стол, пытаясь привести мысли хоть в относительное подобие порядка. Черт, мне не хватало подробностей того, что случилось с жертвами мальоккьо. И мне не хватало подробностей о карьере Артуро Геносы в мире эротического кино.
И – словно всего этого мало – мне не хватало денег, чтобы нанятый мною же громила не понаделал дырок в моем черепе.
Ха, подавляющему большинству людей такая ситуация показалась бы безнадежной. Впрочем, подавляющее большинство не попадает в такие ситуации со столь удручающей регулярностью, как я. Досада и напряжение во мне нарастали, и я даже находил в них какое-то извращенное успокоение. Черт, да я и вправду чувствовал себя спокойнее с этими старыми, добрыми, хорошо знакомыми мне эмоциями, что держали меня начеку, уменьшая риск преждевременной смерти.
Блин-тарарам… может, я и правда псих?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мне пришлось изрядно потратиться на телефонные разговоры в попытках нарыть хоть какую-то информацию о Геносе. Я обзвонил с дюжину организаций как в самом Лос-Анджелесе, так и в его окрестностях, но почти каждый номер соединял меня с автоответчиком, а те, кто все-таки снимал трубку, отсылали меня к своей домашней странице в Интернете. Живое человеческое общение явно ушло в прошлое. Чертов Интернет!
Я побился об несколько стен, постучал лбом в несколько запертых дверей, а потом посмотрел на часы и спохватился. Записав парочку адресов в Интернете, я кинул в рот немного съестного и отправился к Мёрфи.
Отдел специальных расследований расположен в одном из разномастных зданий комплекса чикагского полицейского управления. Я сунул дежурившему у входа сержанту свое удостоверение консультанта, тот заставил меня расписаться в книге посещений и махнул рукой, пропуская внутрь. Я поднялся по лестнице на этаж, который делили между собой камеры предварительного заключения и ОСР.
Открыв дверь отдела, я шагнул внутрь. Помещение размером пятьдесят на двадцать футов было сплошь заставлено рабочими столами. Единственным местом, выгороженным из общего объема невысокими шкафными перегородками, оставался закуток для посетителей с парой старых потертых банкеток и столиком, на котором валялось несколько журналов для скучающих взрослых и несколько игрушек для скучающих детей. Правда, одна из этих игрушек – плюшевый Снупи, весь в пятнах от детского питания – лежала на полу.