Я побежал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Я выбежал на стоянку, прыгнул в Голубого Жучка и завел мотор. За спиной в здании вдруг включилась пожарная сигнализация, и уши у меня едва не заложило от громкого звона. Значит, в дополнение к полиции и скорее всего «скорой помощи» сюда нагрянут еще и пожарные. Куча мала обещала выйти черт-те какая, по крайней мере для полицейских. За время, пока они проверят, все ли эвакуированы из студии, осмотрят рану Трикси и соберут свидетельские показания, я, возможно, успею дойти пешком до Гаваны. Ай да Джоан: купила мне как минимум десять минут, а может, и больше.
– Умница, Джоан, – прошептал я, врубил заднюю передачу, вывел свою старую машинку со стоянки и погнал ее домой. Когда сирены стихли, я успел отъехать по шоссе довольно-таки далеко. Я вел машину аккуратно, не превышая скорости, поскольку попасться сейчас за нарушение было бы смерти подобно, и старался думать о чем-нибудь не слишком тревожном. Впрочем, мысли мои все равно то и дело возвращались к мальоккьо.
В момент, когда проклятие сработало, Трикси находилась в одной комнате со мной, и хотя она явно была замешана тут по самые уши, исходило проклятие не от нее, это точно. При этом она неплохо знала, как оно действует, и достаточно разбиралась в магии, чтобы пустить псу под хвост ту защиту, что я успел выстроить на скорую руку в студии. Сложить это с ее похвальбой насчет силы не составляло особого труда, а в результате выходило, что на каком-то этапе в ритуал была вовлечена и она – скорее всего именно она, так сказать, нажимала на спусковой крючок, приводя проклятие в действие.
Что ж, логично. Трикси представляла собой чудовищно напыщенную, самовлюбленную отрицательную героиню – с ее-то мелодраматическими репликами, припадками и неколебимой уверенностью в том, что она пуп земли. Состоявшиеся и несостоявшиеся смерти от мальоккьо добавили новых красок старому понятию «причудливое стечение обстоятельств». Пчелиные рои, падающие с моста машины и электрический разряд в луже собственной крови – согласитесь, довольно причудливые способы прикончить ближнего. А уж эта замороженная индейка – так и вовсе словно со страниц комикса свалилась.
Все это было бы даже смешно, когда бы при этом не погибали люди.
Однако сегодня проклятие было другим. Никакого медленного нарастания, никаких орудий убийства из арсенала фокусника-иллюзиониста, никаких случайных брызг в людей вокруг. В отличие от остальных смерть Эммы стала результатом хирургически точного удара сосредоточенной разрушительной энергии. Если предыдущие версии проклятия можно было сравнить с каменной палицей, то эту – со скальпелем. И потом, сегодняшнее проклятие было сильнее, чем те, которые я ощущал прежде.
А Трикси оказалась обыкновенной дешевой исполнительницей.
Любое магическое заклинание требует определенных действий. Для начала вам следует набрать достаточное количество энергии для того, что вы хотели бы сделать. Потом вы должны с помощью мыслей и ощущений придать ей определенную форму. И наконец, вам необходимо высвободить ее в нужном вам направлении. Пользуясь грубой метафорой, вы должны зарядить ружье, навести его на цель и спустить курок.
Проблема в том, что в случае такого мощного проклятия ружье, о котором мы говорим, ужасно большое. Даже если есть ритуал, обеспечивающий его энергией, с таким ее потоком справится далеко не каждый. Прицелиться и спустить курок проще, а вот удержать все вместе – задача, трудная даже для иного чародея. Вот почему для сложных проектов необходимы три человека, действующих заодно – отсюда, кстати, и расхожий стереотип: три ведьмы, хором завывающие заклинания над котлом.
Накануне вечером Трикси убралась со съемочной площадки прежде, чем проклятие напало на Инари; во время предыдущего покушения, в полдень, ее тоже не было в студии. Зато сегодня она находилась здесь – рядом со мной. Личность Трикси-Отрицательной-Героини явственно прослеживалась за всеми этими смертями – но у меня не имелось ни малейших сомнений в том, что она не чародейка.
Следовательно, она не могла обойтись без помощи. Кто-то должен был накопить и сохранять энергию, пока Трикси определит местоположение цели и подаст, так сказать, команду открыть огонь. И кто-то еще должен был обеспечивать попадание проклятия по назначению – что требовало больших навыков и сосредоточенности чем те, которыми, по моему глубокому убеждению, обладала Трикси. Значит, их требовалось трое.
Три стреги.
Три бывших миссис Артуро Геноса.
Но проклятие, убившее Эмму, было другим. Во-первых, черт-те насколько сильнее, да и ударило оно черт-те насколько стремительнее. И причиненная им смерть тоже оказалась куда быстрее и эффективнее. И если Трикси находилась в тот момент не с ними, значит, либо кто-то из двух других обладал серьезным опытом по этой части, либо им удалось отыскать на сей раз какую-то умелую ведьму, стараниями которой убийство и вышло скорым, чистым и без выкрутасов.
Четверо убийц, действующих сообща. И я единственный мог помешать им – и они знали, что я подобрался к ним почти вплотную. С учетом обстоятельств у них оставалась только одна мишень для следующего – полуночного – заклятия.
Я.
Это, конечно, если исходить из того, что Мавра со своей вампирской шайкой-лейкой – или же нанятый ими какой-нибудь смертный убийца – не доберется до меня первым. Так что, вполне вероятно, им может и шанса такого не представиться. Видите? Вот вам налицо преимущества позитивного мышления.
Я вернулся домой и вышел из машины как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мистер во весь опор несется по тротуару. Прежде чем пересечь улицу, он посмотрел налево, потом направо, и мы вошли в дверь вместе. Я пошвырял нужные мне вещи в нейлоновую спортивную сумку, потом откинул люк в лабораторию. Боб вытек из Мистера, который тут же свалился и уснул у камина.
– Ну, – крикнул я в люк, закончив паковать сумку. – Нашел ее?
– Ага, нашел, – отозвался Боб.
– Почти вовремя, – сказал я. Спустившись в лабораторию, я зажег нехитрым заклинанием несколько свечей, потом достал пергаментный свиток с фут длиной и расстелил его на столе, держа наготове шариковую ручку. – Где?
– Недалеко от Габрини-Грин, – сказал Боб. – Я это место хорошо разглядел.
– Отлично. Разрешаю тебе выйти еще на время, необходимое на то, чтобы показать мне все.
Он вроде как вздохнул, но спорить не стал. Облачко светящихся оранжевых мотыльков – ну, светились и клубились они менее активно, чем обычно, – выскользнуло из глазниц черепа, сгустилось вокруг ручки, и та принялась словно сама собой карябать на пергаменте.
– Тебе это не понравится, – сообщил голос Боба чуть менее разборчиво.
– Почему?
– Это убежище. Приют.
– Приют? Для бездомных?
– Угу, – подтвердил Боб. – И занимавшийся еще реабилитацией наркоманов.
– Блин-тарарам! – пробормотал я. – Как вампиры осмелились сунуться в общественное место?
– Ну, в общественных зданиях порог – понятие относительное, так что приглашения им не требуется. И я думаю, они вошли туда непосредственно из Нижнего Города, прямо в подвал.
– Сколько людей пострадало?
Бобова ручка заскрипела по пергаменту. Когда планы рисую я, дело обычно ограничивается корявыми квадратиками и кружочками; рисунок Боба, казалось, вышел из-под руки Леонардо.
– В подвале в углу три трупа, – ответил Боб. – Несколько человек персонала превращены в безмозглых рабов-зомби. С полдюжины человек не обращены, но связаны и заперты в кладовке.
– Наемники есть?
– Еще какие! Полдюжины ренфилдов, и при каждом темнопес.
– Ренфилдов?
– Нет, право, как ты можешь жить в этом веке и не знать про ренфилдов? – возмутился Боб. – Живи шире, поверь совету.
– Я читал книгу. Я знаю, кто такой был Ренфилд. Просто как-то не привык к использованию этого имени в множественном числе.
– Ох, – вздохнул Боб. – Так что ты хотел знать?
– Ну… во-первых, как они назывались до того, как Стокер опубликовал свою книгу?
– Никак они не назывались, Гарри, – тоном терпеливого наставника ответил Боб. – Потому Белый Совет и заставил Стокера опубликовать книгу. Чтобы люди узнали об их существовании.