— Ладно, — не стала я спорить. — Но если ты не пойдешь дальше, ты просто останешься здесь, в темноте, одна.
Тут уж Зене пришлось решиться, и оказалось, что она вполне могла перепрыгнуть коридор — к тому же, без особых усилий.
Но, должна признаться, даже я — ветеран воздуховодов — была не подготовлена к тому, что мы обнаружили дальше: перед ногами во тьме зиял провал, над головами — исчезал потолок. В луче фонарика было видно, что воздуховод продолжается и по ту сторону пропасти, на расстоянии целых шести футов, а пол обрывается вниз, и ток воздуха оттуда силен. Никогда раньше я не встречала вертикального воздуховода такого диаметра.
— Что это? — спросила Зена.
В обрывающейся стене на нашей стороне были вделаны металлические ступени. Держась за одну, я нагнулась и бросила вниз кусочек мела в тщетной попытке определить глубину. Я прислушалась, но так и не услышала ни звука.
— Он, должно быть, связывает один уровень с другим, — предположила я. Главная линия. Держу пари, он идет прямиком до Первого Уровня!
— Как, разве ты не знаешь?!
— Нет, — призналась я. — Я же никогда тут не бывала.
Я совсем не собиралась прыгать на шесть футов и поэтому внимательно изучила скобы-ступеньки. Если сорвешься и упадешь и если воздуховод уходит вниз так глубоко, как я предполагала, конечно, от тебя только мокрое место останется. Я посветила фонариком вверх и вниз, но луч лишь чуть рассеял темноту. Вверху тоже виднелась лестница из металлических скоб. Лестница тянулась далеко за пределы моего поля зрения.
— Может быть, он и соединяется с Четвертым Уровнем там, внизу, — заметила Зена. — Но куда он ведет вверх? — Она показала на верхний канал воздуховода.
Я сама терялась в догадках. Пятый Уровень был последним, крайним, но этот воздуховод вел за его пределы. Воздушные пути не кончаются тупиками, и воздух не приходит из ниоткуда.
— Не знаю, — сказала я. — Но раз уж мы здесь, почему бы нам не посмотреть, куда он ведет?..
Подтянувшись, я поставила носок ноги в выемку в стене, ухватилась за первую ступеньку и покачалась на ней вверх-вниз. Скоба держалась прочно. И хотя пропасть внизу меня немного беспокоила, я не боялась всерьез, пока не видела ее подлинной глубины. Однажды я прошлась по лежащей на земле балке шириной в три дюйма — прошлась по всей длине и, наверное, могла бы идти дальше хоть милю, ни разу не оступившись. Но когда балку подняли на десять футов и предложили мне попытаться снова, я отказалась сразу. Я была уверена, что не смогу этого сделать. Теперешняя ситуация чем-то походила на ту, и, чтобы не бояться, я решила не смотреть вниз.
Взявшись за следующую ступеньку, я начала подниматься. Но совершенно неожиданно Зена вдруг схватила меня за ногу.
— Эй, подожди! — сказала она и дернула меня за щиколотку.
— Осторожно, ты! — крикнула я. — Я же так сорвусь!
Я попыталась выдернуть ногу, но она не пускала.
— Спустись обратно! — взмолилась Зена.
Я неохотно спустилась. И осведомилась:
— В чем дело?
— Не можешь же ты просто так взять и…
Бросить меня здесь…
— Я тебя не оставлю, — огрызнулась я. — Лезь за мной, вот и все.
— Но я боюсь, — призналась она.
Действительно, сейчас для нее было самое лучшее время отступить, пока события не начали приобретать слишком крутой оборот.
— Ничего с тобой не случится. Нам надо карабкаться вверх, пока мы не узнаем, что там находится…
Я видела, что Зена колеблется между страхом остаться одной и страхом перед путешествием по лестнице.
— Пошли, — предложила я. — Давай, ты первая.
Если она полезет впереди, подумала я, то она не сможет больше схватить меня за ногу.
Подобравшись к началу подъема, я заставила ее шагнуть на ступеньки. Фонарик я укрепила на поясе направленным вверх, и его световой конус подсказывал нам, где и за что можно ухватиться, чтобы продолжать восхождение.
Я слышала, как Зена, карабкаясь по скобам, хнычет, издавая горлом жалобные звуки. Дабы отвлечь ее от дурных мыслей, я спросила:
— Ты что-нибудь там видишь?
Крепко вцепившись в ступеньку, она остановилась, на мгновение откинула голову, потом снова опустила.
— Нет, — ответила она, — ничего.
Тебе следовало бы знать ее получше, сказала я себе. Нельзя втягивать в подобную экскурсию человека, который имеет привычку чуть что задыхаться от страха.
И вдруг, без всякого предупреждения, Зена прекратила подъем. Отреагировать я не успела и так сильно врезалась головой в ее пятки, что зашипела от боли. Конечно, подними я голову, я бы увидела, что она остановилась, но нельзя долго подниматься с откинутой назад головой, можно получить растяжение шейных мышц.
Медленно я опустилась на ступеньку ниже.
— Что у тебя стряслось? — спросила я.
— Я просто не могу идти дальше… Не могу…
Подняв голову, я посмотрела наверх. Впереди Зены ничего такого видно не было — ничего, что могло бы ее задержать. Она просто вцепилась в лестницу, прижав лицо к металлу стены, и я слышала, как дыхание с хрипом вырывается из ее горла.
— Ты на что-нибудь наткнулась?
— Нет! Я просто не могу идти дальше… — В голосе ее стояли слезы. — Я боюсь…
Я дотронулась до ее ноги. Нога дрожала и была словно каменная.
— Давай, Зена, — проговорила я мягким, но настойчивым тоном и легонько толкнула ее лодыжку. Ее нельзя было пугать.
Но она не шевельнулась.
И тут я поняла, какую сделала ошибку, пропустив ее вперед. Если Зена выпустит из рук ступеньку, я неминуемо полечу вместе с ней, как бы крепко я ни держалась. Это, конечно, избавит меня от нужды объяснять, что произошло — это было бы довольно тяжело сделать, вернись я одна, без Зены. «Ох, она упала в какой-то воздуховод!..» Такая перспектива не радовала, и я вдруг по-настоящему испугалась. Сердце забилось быстрее, по спине побежали щекочущие струйки пота.
— Не отпускай ступеньку, Зена, — осторожно произнесла я.
— Не отпущу, — сказала она. — Я не сдвинусь с места.
Отцепив от пояса фонарик, я откинулась как можно дальше, заглядывая вперед. Потребовалось бы минут двадцать, чтобы спуститься обратно, — а в ее состоянии, вероятно, и больше, — и даже если бы я заставила ее двигаться, вряд ли бы она продержалась так долго. Я вытянула фонарик на всю длину руки. Примерно в сорока-пятидесяти футах над Зениной головой в стене воздуховода виднелось что-то темное. Скорее всего, там был поперечный коридор. Точно я не могла сказать, но мне хотелось на это надеяться.
— Я хочу спуститься вниз, — сказала Зена.
Но вниз спуститься мы не могли. И разумеется, нам нельзя было оставаться на месте. Впереди нас ждала неизвестность, но двигаться мы могли только туда.
— Тебе придется еще немного подняться, — сказала я.
— Я боюсь… — Зена заплакала. — Я упаду…
Теперь у меня выступил пот на лбу. Струйка, пробежав, попала на бровь. Я вытерла ее рукой.
— Не упадешь, — уверенно заявила я. — Я видела, в тридцати футах над тобой есть поперечный коридор. Тридцать футов тебе надо преодолеть, только и всего. Ты сможешь это сделать.
Зена лишь крепче прижалась лицом к стене.
— Не смогу.
— Нет, сможешь. Я тебе помогу. Закрой глаза. Вот так. Теперь подними ногу на следующую ступеньку. Только на одну ступеньку. — Я толкнула ее ногу. — Вот так. Одна ступенька. Отлично. Теперь протяни руку вверх — нет, держи глаза закрытыми!.. Теперь — другую ногу…
Вот так — то рукой, то ногой, то наоборот — я снова заставила ее двигаться. Впервые с тех пор, как я себя помню, темнота меня угнетала. Она стала источником опасности и рождала страх. Но Зене темнота должна была казаться такой всегда.
— Осталось меньше двадцати футов, — подбодрила я ее через минуту. По-прежнему Зена загораживала мне обзор, и я могла лишь надеяться, что права. — Ты все делаешь правильно. Еще чуть-чуть, вперед, молодец…
Я продолжала ее понукать, и она медленно поднималась — ступенька за ступенькой…
Расстояние оказалось больше двадцати футов, но ненамного. Зена вдруг издала легкий вскрик — и исчезла. Посмотрев вверх по лучу прикрепленного к поясу фонарика, я увидела прямо над головой поперечный коридор.