— Люди, а вы кто тогда? Странные вещи ты говоришь, приятель?
— Что? — удивленный возглас сорвался с губ селянина. Он повернулся к Эрипсу и пристально уставился на него, стараясь рассмотреть лицо, скрытое капюшоном. — Кто ты… странник? — Он с шумом втянул воздух раздувшимися ноздрями и глаза на лоб полезли у него. — Человек?… Смотрите, еще человек…
И он тут же захлебнулся своим криком — острый кинжал Эрипса пробил ему грудь, кровь фонтаном выплеснулась во все стороны, забрызгав близстоящих мужчин. Тело упало на соседей, подминая их своей тяжестью, раздались возмущенные возгласы. А Эрипс, выдернув оружие, бросился в образовавшуюся брешь.
Шаман к этому времени уже завершил все свои приготовления. Он изгнал из тела девушки всех духов, что должны были охранять ее и защищать. Разрушил защиту, установленную ее матерью, и теперь готовился к решающему удару Смерти.
— А ну стой, исчадие ада, — крикнул Эрипс, заметив, что дикарь, потрясая своими амулетами, начал приближаться к жертве, скаля пасть и сжимая в руке нож с явным намерением убить ее. Шаман удивленно обернулся на голос, и жадным крови и смерти взглядом впился в Эрипса. Он уже не мог остановиться, он жаждал убийства и духи мрака витали в его душе. Кто же смеет мешать ему!
— Кто это сказал? Ты?… Че-ло-ве-к? — он удивленно уставился на Эрипса. — Ха-ха-ха. Ты зря пришел сюда. Видимо боги луны благоволят нам и у нас сегодня будет большой праздник.
— Посмотрим! Я не дам тебе убить ее, кем бы ты ни был. Ты не бог, а всего лишь исчадье бездны. И сейчас отправишься прямиком обратно.
Шаман вдруг громко и оглушительно захохотал, воздев грязные руки вверх.
— О, Великие боги мрака и ночи! Он решил, что сильнее всех вас! Он готов бросить вам вызов! ОН — безумец, он — человек! И глупец! — Шаман вновь взглянул на воина. — И он умрет во славу Вас и наших желудков. О, Темный Крашах, дай мне сил.
И перестав смеяться, шаман рухнул на четвереньки, в полете превращаясь в громадного по пояс в холке леопарда с грязно-серой шкурой, покрытой черными пятнами. Желтые глаза зверя злорадно смотрели на человека. Острые когти, загнутые словно серп, ожесточенно скребли землю. С длинных клыков капала на песок белая пузырящаяся пена.
Эрипс не был удивлен, сказать по правде он ожидал нечто подобного, уже понимая, в чье логово попал. Он слышал о таких забытых светом племенах, пожирателей падали и плоти. И выхватив свой меч, воин бросился на врага. Но все-таки шаман был больше человеком, чем диким зверем и привык убивать беспомощных жертв, и поэтому его движения были не столь стремительны, как у лесных хищников. Блеск стали, и острый кинжал, разрезая воздух, мчится к цели, но зверь умело уворачивается, припадая всем телом к земле, и оружие падает в пыль на краю площади. Но уклониться от меча Эрипса он уже не смог. Разящая сталь молнией метнулась с небес, ужалив ягуара в бок, разрезая плоть, ломая ребра. И издыхающий демон падает мешком на землю. Умирая, он бьется в страшных конвульсиях; кровавая слюна выступила на его губах, кровь оросила песок. И тут оборотень начал меняться, превращаясь обратно в человека. Но это не могло спасти его от гибели. Несколько мгновений и перед Эрипсом распростерлось мертвое тело, скрюченное и изломанное. Лицо его скривила ужасная маска ненависти и злобы. Вот и нашел он приз на руках своих черных богов. А что же дальше…
Все жители поселения замерли от увиденного и с испугом смотрели на мертвое тело своего шамана, что был для них почти богом, говорящим с темной стороной Иномирья. Стихли все звуки. Полная гнетущая тишина накрыла деревню.
Эрипс поднял брошенный кинжал и метнулся к столбу, ловко перерезал путы, стягивающие руки и ноги девушки, и едва успел подхватить ее обессилевшую от мук на руки. Но не стал останавливаться и, перебросив девушку через плечо, окинул взглядом замерших людей… или нелюдей. И выбрав место для атаки, рванул в толпу, раскидывая жителей, словно снопы соломы и, прорвавшись сквозь застывшие в шоке ряды, покинул деревню, скрывшись в темноте ночного леса.
Племя дикарей наконец-то пришло в себя, ожило, послышались гневные крики и грозные возгласы. Заверещали женщины, послышался плачь младенцев. Охотники, сжимая в руках свои копья, обуреваемые жаждой мести, горящие желанием пролить кровь, собрались в отряд и тут же бросились по следу святотатца и убийцы, осквернившего ритуал обряда придания смерти человека. В толпе обозначился вождь — еще более страшный, чем шаман мужчина, огромный черный, покрытый струпьями и язвами — он пытался утихомирить разбушевавшийся народ. Но у него ничего не получалось. И лишь ночь темным покрывалом кутала землю и качала на своих руках.