Гор подумал, что всё таки заблудился, но вскоре заметил просвет чуть правее от себя. Воин пошел туда, чувствуя, что ноги его замерзают от постоянного пребывания в холодной воде. Просвет оказался выходом из камышового царства. И вывел он Гора прямо на заросшую сорняком тропу. Она выныривала из-за поворота справа от воина и убегала вдоль камышовых зарослей под сень склонившихся берёз. Перед воином стеной колыхался высокий рогоз, и Гор мог видеть тёмно-серое небо, бугрящееся тучами. Похоже, тут была большая открытая поляна. Вид открытого неба придал воину сил, тут и воздух был чище, дышалось свободнее. Но, к сожалению, ломиться в колышащиеся заросли не было смысла. Кто знает, как далеко они протянулись и куда выведут? Кто знает, где они скрывают глубокие рвы, заполненные тягучей трясиной? Так что Гор, надышавшись более-менее чистым воздухом, зашагал по тропе под берёзы, дальше в болото.
Шагнув под тёмные кроны, воин оказался во мраке, заполненном вонью гнилой листвы и тухлой воды. Слева тянулось зыбкое болото, неся на себе грязные кувшинки и разговаривая жабьими голосами. Тропа вилась между деревьями и была достаточно видимой и твёрдой. Что не могло не радовать. Гор в очередной раз подивился - откуда здесь, в глуши на болотах, протоптанная тропа? И куда она приведёт? Воин достал из огнивницы помятые стебельки гроздовника и, кривясь, сжевал их все. Зловонные пары аппетита не прибавляли, но нужно было подкрепиться. Напиться берёзового сока не получилось. Вокруг просто не было молодых берёз. Его обступили толстые, шершавые и древние стволы. Тропа сделала очередной поворот, и Гор вышел на хорошо освещённую местность. Он даже остановился полюбоваться просторами.
Конечно, любоваться тут особо нечем. Справа на несколько полётов стрелы простиралась большая прогалина, затопленная серой водой. Абсолютно голые кривые деревья застыли в сумраке, глядя в стылые холодные лужи. Многие стволы лежали, наполовину скрытые водой, искревлённые словно в агонии. На некоторых сидели какие-то птицы с длинными тонкими ногами, спали, спрятав клювы под крыло. Одинокие пучки жидкого сорняка и осоки тихонько шевелились на немногочисленных "сухих" островках. Гор видел множество переломанных, совершенно пустых внутри, стволов когда-то живых дубов. Они обросли висящим ковром тёмного мха, к старой коре лепились широкие террасы коричневых грибов. Эта унылая картина навевала какую-то сонную тоску. Гор тут чувствовал себя особенно одиноким, в этой серой тишине. Прогалина тянулась далеко на северо-восток, и края её воин не видел. Возможно, пройдя по этой земле, можно было выйти из леса. Но, даже, если Гор и решился бы на такое путешествие, он всё равно не мог бы этого сделать. Второй зверь всё еще не добыт, а значит, выходить из леса рано.
Тропа, кое-где утопленная в мелких лужал, вела дальше в лес, и Гор пошел вперёд, оставив позади мёртвую поляну. Становилось всё темнее, всё холоднее. С досадой воин отметил, что его ноги стали болеть и неметь, а руки устали держать острогу с вонючей башкой медведя. Он прошагал за последние несколько дней большое расстояние по кочкам и буеракам. Каким-то чудом избежал смерти в битве со зверем Велеса. Необходим был отдых. Сапоги скоро сотрутся в тряпки, и это становилось большой проблемой. В такие моменты задача, поставленная перед Гором, казалась невыполнимой. С другой стороны, думал воин, шагая в сгущающейся тьме, эта самая задача вообще невыполнима. Но пока что ему везло, и руки опускать рано.
Тропа выровнялась и пошла ровно, как стрела. Справа вновь выросли деревья и кустарник, закрыв небо. Слева всё еще стояла топь, переваривая стволы, ветки, сорняк и кто знает, что ещё. Впереди Гор заметил отходящую от основной тропы узенькую дорожку-путь, полого поднимающуюся к зарослям справа. Воин подошел ближе, осмотрелся. Дорожка вела к невысокому холмику, поросшему дикой вишней и рябиной. А в центре, окруженный деревьями, стоял большой вытянутый камень. Больше всех, что Гор до этого видел. На нём отчётливо видны высеченные непонятные символы, наполовину скрытые плющом и космами рябины. Дорожка упиралась прямо в подножие камня. Гор не стал подниматься, не хотел приближаться к этому монолиту. Злая воля взирала из него. Напоённая, как раздувшийся комар, но всё ещё жаждущая наживы.
Воин поспешил убраться. Пройдя ещё немного, он вновь остановился, удивлённый. Тропа вывела его к сооружению, очень похожему на остов широких ворот. Самих воротин видно не было, округу залила вода. Но Гор видел, что пройти тут можно. Он прошел под прогнувшимися трухлявыми балками, заметил покосившийся, почти утопленный, забор-штакетник, отходящий от остова ворот. Тропа скрылась под лужами и Гор увидел перед собой заброшенное, почти скрывшееся в стоячей воде, селение или хутор. И без того слабый вечерний свет вяло пробивался сюда через плотные кроны вязов, клёнов и берёз. Видимо, в свои лучшие годы этот хутор был живописным местом, окруженный буйным многоцветьем деревьев и кустов. Но сейчас он представлял собой тёмные, грязные, поросшие кустарником руины. Провалившиеся землянки выглядывали из чёрной воды и были похожи на затопленные могилы. Их крыши поросли сорняками и крапивой. В воде плавала различная посуда, разбитые кувшины, скользкие от грязи и ила тарелки. Слева от себя Гор заметил скелет развалившейся сгнившей телеги, на которой мокрой горой возвышались какие-то тряпки. В центре этого двора, - если во всей этой мешанине руин можно было определить центр, - стоял покосившийся сруб. Подстолбки так глубоко вошли в мягкую землю, что сруб и не казался вовсе домом на подклёте. Дверь, сорванная с петель, лежала рядом. Нутро избы чернело тёмным зёвом. Где-то капала вода.