Пёс рычал, потом скулил, снова рычал, а Гор, глядя в его гаснущие глаза, говорил:
- Хватит... Успокойся... Ты можешь сопротивляться этой заразе!
Из сжатой пасти пса всё больше доносился скулёж. Он заморгал глазами, из которых исчезло гнилостное зелёное свечение. Липкая слюна серебряно блестела и стекала на траву. Хищник тяжело дышал но бешено брыкаться перестал. Гор чуть ослабил хватку и потянулся рукой к задней лапе пса. И, как только воин расслабился и успел нащупать привязанную к лапе верёвку, зверь резко вскочил, сбросив Гора с себя, и умчался сквозь камыш. Грязная мокрая верёвка выскользнула из руки воина. Что-то сильно укусило Гора за плечо. Чёрная длинная крыса вцепилась в искусанную мошкарой руку и повисла на ней, как какой-то отросток. Воин сильно сжал тёплое мокрое тело, слыша, как трещат маленькие рёбра. Когда крыса разжала зубы, Гор бросил её на землю и раздавил сапогом. Он старался отдышаться, чувствуя странную горечь в душе. Он смог побороть пса лесника - белая холка и верёвка на задней лапе убедили воина в том, что это пёс мёртвого ныне лесничего, - а вот смог ли зверь побороть ту злую напасть, что поразила лесных обитателей? Зелёный свет в глазах пса померк, но освободился ли его рассудок?
Позади Гора, со стороны воды, раздался громкий треск ломающихся ветвей и тяжелый топот. Воин мог поклясться, что ощущает, как дрожит под ним земля. К Гору ломился какой-то очень большой зверь. Он часто и тяжко дышал, и на вдохе издавал хриплый горловой рокот. Воин, стряхнув с сапога назойливую мышь, выдернул острогу, поднял топор и ринулся к камышам, в которых скрылся пёс. Подмяв под себя жесткие стебли, Гор продирался подальше от островка с деревом. Слышал, как рокочущий гигант влетел в воду на полном ходу с громким плеском.
За плотным строем камыша тоже была вода, но глубина не большая. Гор шлёпал ногами, понимая, что преследующих его зверей ведёт не собственное зрение, а чужое, неестественное. И потому где-то прятаться от них не имело смысла. Воин только прибавил шагу, заткнув топор за пояс и взяв острогу двумя руками. Внезапно он подумал: а что, если голова медведя вдргу отвалится от такой тряски? Или череп, и без того почти разрубленный, расколется пополам? Сил такие мысли не прибавляли, так что Гор быстро их потушил. Он, как мог, маневрировал среди деревьев в неверном сиянии убывающей луны, которое холодными пятнами лепилось к стволам и веткам. Кустарник замедлял бег, сквозь него приходилось постоянно прорубаться. Воин знал, что расцарапл уже руки и лицо о колючки и обломки, но это не большая цена за спасение. Гор готов был терпеть эти ссадины и порезы, лишь бы скорее выбраться из леса и скрыться от бешеных зверей.
Гигант позади всё сотрясал землю хлухим топотом. Гор услышал сильный удар и короткий твёрдый треск древесного ствола. Затем тупой рёв. Похоже, огромная туша врезалась в какое-то дерево. Это даст больше времени на спасение. Какая бы сила ни управляла лесным зверьём, ума она им не прибавляла. Воин ещё ускорил бег, надеясь, что не упадёт с разгону в какой-нибудь овраг и не сломает себе хребет или шею. Птицы всё бесились над головой, Гор оставлял их писклявый гомон за спиной. Он не знал, сколько времени бежит. Ноги болели, руки вцепились в истёртый ствол остроги мёртвой хваткой. В груди появилась колющая боль, а вдохи и выдохи стали намного чаще. Верный признак того, что он выдыхается. Но погоня не прекращалась - мелкие звери, пока что мелкие, преследовали его, прыгая по веткам, шурша в кустах и треща в кронах. Гор надеялся - отсутствие крупных хищников означало, что он находится уже где-то не далеко от края леса. Обычно самые опасные звери бродят в глубине чащи.
Воин выбежал на расчищенную буреломом поляну. Остановился, согнувшись и глотая редкую слюну. Горло стянул режущий хрип. Гор выпустил острогу из рук и она повалилась в папоротник. Башка медведя глухо стукнулась об землю. Лес оглашали истеричные возгласы, писк, хрипение и ещё множество разных диких звуков. Воин разогнулся, поглядел на небо. Оно приобретало сероватый оттенок. Рассвет.
Тут, наверное, было холодно, так как изо рта частыми струями вырывался пар, но Гор этого не чувствовал. Его рубаха была тёмной от воды и пота. А, возможно, это была кровь. Руки изрезаны, покрыты укусами, занозами и ушибами. Лицо горело и саднило. Воин больше не собирался бежать. Если он погибнет на этой, укрытой торчащими обрубками деревьев, поляне, так тому и быть. Бесконечно убегать нельзя. Эти мысли даже немного успокоили его. Если он тут поляжет - освободится от бремени долга богам.