Отец Бернар брезгливо взял хёрда за подбородок, внимательно посмотрел ему в лицо, а потом заговорил. Монах обратился к Черному Скальду, показывая викингу распятие.
Вратко не видел лица святоши, но глаз Хродгейра, слушающего речи монаха, опасно сузился. Губы напряглись…
Он прервал излияния монаха злыми, резкими словами. На разбитой губе скальда вздулся кровяной пузырь.
Бернар отшатнулся. Замахнулся тощим кулачком.
Эдгар Эдвардссон опрометью бросился к костру, голой рукой выхватил головню и, оттеснив монаха плечом, ткнул пылающей веткой Хродгейру в глаз. Замахнулся еще раз…
Новгородец вскрикнул.
Вода пошла рябью, разбивая изображение на тысячу маленьких дрожащих картинок.
Вратко отшатнулся, потом упал лицом в лужу.
Ледяная вода ворвалась в ноздри, хлынула в рот, плеснула в уши. Парень закашлялся.
Вульфер схватил его за шиворот и оттащил в сторону.
— Что ты видел? — спросил старик, наклоняясь над откашливающимся и отплевывающимся словеном.
— Откуда ты знал? — вопросом на вопрос ответил Вратко.
— Что Хродгейр в плену? Видел.
— Как? Как ты мог видеть? Ты…
— Нет. Я не с ними заодно, если ты об этом.
— Тогда как?
— Подкрался. Я ведь всю жизнь в лесу. Ты меня понимаешь?
Вратко кивнул.
— Ну, вот видишь… Морским хищникам ни за что не почуять лесовика. Здесь они как дети. А что говорить о заносчивых рыцарях?
— Они… они Хродгейра… — попытался рассказать парень. Остановился, зачерпнул воды из лужи, плеснул в лицо.
— Пытали?
— Железом каленым жгли. Эдгар Эдвардссон, провалиться бы ему… И чернявый… Не знаю, кто он и откуда взялся.
— Чернявого я не помню… — озадаченно проговорил Вульфер. И добавил: — Ты уже решился будить датчан?
— Да! — Вратко сжал кулаки.
— Вот и молодец. Речь настоящего воина.
— А ты проведешь нас коротким путем к избушке?
— Проведу. Обещаю, — серьезно ответил сакс.
Новгородец поднялся на ноги. Поправил меч, оттягивающий пояс на левом боку.
— Тогда я пошел.
Уже у самого входа в пещеру Вратко вспомнил, что так и не сделал нового факела. Пришлось задержаться. В сгущающихся сумерках он ни за что не нашел бы сухих веток, если бы не помощь Вульфера. Старик помог ему скрутить тонкую вязанку. Она даже разгорелась без особых трудов.
— И не забудь потом разогнать туман, — напутствовал парня Вульфер.
«Интересно, как я должен туман разгонять? — думал словен, вступая под низкий свод. — Я и в том, что разбужу их, не уверен до конца… Хорошо ему рассуждать, а попробовал бы сам. А я поглядел бы».
Викинги лежали все так же неподвижно. Ни один из них не сдвинул руку или ногу. И по-прежнему ни храпа, ни других каких звуков, кроме тихого сопения, свидетельствующего, что они спят, а не умерли.
— Ничего, воины датские, Вальхалла подождет вас… А пока что вы нужны мне.
Вратко вознес огонь факела над головой, попросив помощи и поддержки у Перунова братца, и проговорил:
Вначале ничего не произошло. Не задрожали холмы, не мигнуло пламя, не потянул ветер, как ожидал новгородец.
Несколько ударов сердца сохранялся мертвая тишина. Датчане лежали неподвижно…
Зато потом!
Парень и не надеялся, что сказанная им виса сработает так быстро и неотвратимо.
Викинги охнули одновременно.
Одиннадцать пар глаз уставились на Вратко.
Одиннадцать пар рук схватились за оружие.
«Вот сейчас меня искрошат, как капусту», — мелькнула малодушная мыслишка.
Лосси Точильный Камень первым попытался вскочить на ноги. Застонал, упал на одно колено, выронил топор.
— Тролльи потроха!
Рядом с ним викинг со шрамом на щеке рухнул на четвереньки. Пожилой лысоватый датчанин грязно заругался, ударившись локтем.
И началось!
Хирдманы Лосси падали, цепляясь за одежду друг дружки. Звенели на камнях выскальзывающие из пальцев мечи и секиры. Викинги ругались, поминая кишки троллей и причиндалы йотунов.
В один миг под сводами пещеры стало шумно, как на волинском торгу.
Словен сперва не мог понять — в чем же дело? И лишь потом сообразил: если спать в холоде и сырости, все мышцы затекают и теряют способность двигаться, все суставы начинают болеть. Вот так и получается, что ноги отказываются ходить, а руки — держать оружие.