— Мы займемся этой проблемой, — сказал Стрюк. Он вскинул перед собой палочку, будто крошечную шпагу, и нараспев произнес: — Отсекаю все узы, удерживающие этого природного элементаля, и призываю чары Парацельса!
С кончика палочки сорвалась красная молния, которая некоторое время выбирала, куда направиться, а затем ударила в фонарный столб примерно в двадцати ярдах от дома.
Воздушное существо затрепетало от внутреннего свечения.
— Я свободен? — спросил элементаль. — Свободен, — решил он. — Свободен! — И он поспешил прочь по улице, по пути подхватывая листья с мостовой и срывая крышки с мусорных баков.
— Сработало?! — сказал Стрюк с некоторым удивлением в голосе.
— А что, могло не сработать? — поинтересовался я.
Стрюк пожал плечами.
— Странное существо, — сказал он. — Он настолько бесплотен, что его невозможно удержать каким бы то ни было заклинанием, но понять это он не в состоянии — ума не хватает. Поэтому он и делает, что ему приказали.
— А при чем тут Парацельс?
— Это одно из имен силы, которое было псевдонимом швейцарского алхимика, жившего полтысячи лет назад, — сообщил Стрюк. — На элементаля ветра такие вещи не действуют. Но эта ветряная тварь об этом не знала.
— А если бы не сработало?
Стрюк улыбнулся:
— На такой случай у меня было припасено настоящее имя Парацельса.
— А какое у него настоящее имя?
— Филип Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм.
Я кивнул.
— Это бы точно попало в цель, — согласился я.
— Особенно, — сказала Мелиса, — словечко «Бомбаст».
— Теперь, — сказал Стрюк, — пойдем обратно в дом, и ты расскажешь, что тебя к нам привело.
Так я и сделал.
— Странное дело, — сказал я, снова устроившись поудобнее на кушетке в гостиной. — Я не знал, что вы расследуете похищение дочки Лэнгфордов.
— Что же в этом странного? — спросил Стрюк.
— Я пришел сюда, чтобы попросить вас заняться этим делом.
Стрюк откинулся в кресле. То, что я сказал, стало для него неожиданностью. Я насладился этим моментом.
— А какое отношение имеет полиция Сан-Франциско к похищению, случившемуся в Чикаго? — спросил он.
— Вчера поздно вечером похитители связались с сенатором Лэнгфордом, — сообщил я ему. — Они велели ему сесть на полуночный экспресс и поехать в Сан-Франциско, остановиться здесь в гостинице «Сент-Барнабас» и ждать их звонка. Полиция Чикаго послала нам телеграмму, и шеф отправил меня к вам.
— Для меня это большая честь, — сказал Стрюк.
— Сенатор просил обратиться к вам, — сказал я ему. — Он, как мне кажется, не читает журналов.
— Питер! — с упреком произнесла Мелиса.
Стрюк невозмутимо улыбнулся, а плечи его вздрогнули. Возможно, он старался сдержать смех.
— Простите, — извинился я. — Мы, возможно, и без его просьбы обратились бы к вам. Вы же знаете. А кстати, что этот тип Йаниф имеет против вас?
— Если когда-нибудь встретишь доктора Йанифа, — сказал Стрюк, — не пожимай ему руки. Если это все же придется сделать, то потом пересчитай свои пальцы и немедленно вымой руки с дезинфицирующим средством. От него исходит ядовитый гной.
— Значит, — сказал я, — вы не находитесь в дружеских отношениях, так?
— Он рано обнаружил свою силу, — мрачно сказал Стрюк. — А заключается она в умении заставлять некоторых насекомых маршировать строем. Он открыл цирк тараканов, но представление не пользовалось особым успехом.
— Да вы шутите! — воскликнул я.
— Шучу, — признал он. — Теперь давайте подумаем, как мы можем помочь сенатору Лэнгфорду. Он должен прибыть сегодня днем около четырех. Нам стоит поехать в гостиницу раньше его. Дайте мне двадцать минут, чтобы я мог посмотреть в большой кристалл и приглядеться к тому, что там увидела Мелиса, и тогда отправимся в путь.
— А я пока переоденусь, — сказала Мелиса и стремительно удалилась.
Не более чем через двадцать минут мы втроем уже вышли из дома и вскочили в один из вездесущих двухэтажных фуникулеров, который направлялся в центр, на Калифорния-стрит. Стрюк впал в необычно мрачное расположение духа и не собирался говорить о том, что увидел в кристалле, если ему вообще удалось что-то увидеть. Одежду, которая была сейчас на нем, он называл обычно маскировкой под джентльмена: светло-розовый костюм с двубортным пиджаком, широкий шейный платок, в руке портфель из темной драконьей кожи, в котором у него лежали все те предметы, без которых не выходит из дому ни один уважающий себя маг. Но сейчас Стрюка вполне можно было принять за банкира или дипломата.