В качестве иллюстрации приведу примеры различных судеб самоубийц в загробном мире. Р. Лаш[440] выделяет четыре категории самоубийств: 1) самоубийство рассматривается как обычное действие, и судьба самоубийцы та же, что и судьба обычных умерших; более того, самоубийство в случае серьезной болезни, членовредительства и т.д. признается средством сохранения души, душа не должна быть ослабленной или изуродованной; 2) самоубийство (например, воина, вдовы и т.д.), которое вознаграждается в ином мире; 3) самоубийство, в результате которого умерший не может приобщиться к другим умершим и должен скитаться между мирами мертвых и живых; 4) самоубийство, которое наказывается в ином мире, и самоубийца должен скитаться между двумя мирами до тех пор, пока не истечет срок, который он прожил бы в своей земной жизни, или он допускается лишь в нижний круг мира мертвых, или же, наконец, он подвергается мукам и попадает в ад. Само собой разумеется, что в зависимости от того, входит ли самоубийца в ту или другую из этих четырех категорий, похоронные обряды различаются, являясь или обрядами профилактическими очистительными, или обрядами перехода.
Обряды перехода встречаются еще в обрядах воскрешения и перевоплощения. Действительно, если душа была отделена от живых и приобщена к миру мертвых, она может затем перемешаться в обратном направлении и появиться среди нас либо сама по себе, либо по принуждению. Механизм этого очень простой: достаточно, чтобы душа поместилась в женщину и вновь появилась в образе новорожденного ребенка. Таковы, между прочим, представления у арунта в Австралии; они думают, что души помещаются в камнях, деревьях и та. и оттуда устремляются в молодых полных и пышущих здоровьем женщин. Обряды реинтеграции в мир живых были изучены мною в связи с рождением детей и присвоением им имен. Интересный пример этого «вечного возвращения» дают церемонии лушеи в Ассаме[441]. Умерший одет в свои лучшие одежды и привязан в сидячем положении к подмосткам из бамбука; в зависимости от его пола рядом кладут необходимую утварь и оружие; убивают свинью, козу, собаку, мясо которых делят между собой родственники, друзья и соседи, умершему также дают питье и еду. С наступлением вечера умершего кладут в могилу, вырытую рядом с домом; самый близкий из его родственников прощается с ним и просит его приготовить все необходимое для тех, кто присоединится к нему позже. Далее душа, одетая и снабженная всем необходимым, в сопровождении душ свиньи, козы и собаки, без которых она не нашла бы дорогу, отправляется в страну Ми-тхи-хуа, где жизнь сурова и трудна. Но если при жизни умерший убил на охоте зверя или врага или устроил пир для всей деревни, то он отправляется в приятную страну по другую сторону реки, где постоянно пирует; женщины, которые не могут ни сражаться, ни охотиться, ни устраивать празднества, могут попасть в эту прекрасную страну лишь в том случае, если их приведут туда мужья. Через какое-то время душа покидает ту или другую из этих стран и возвращается на нашу землю в виде шершня; по истечении следующего отрезка времени она превращается в воду, затем испаряется, становясь росой, и, если капля росы падает на мужчину, он дает зачатие ребенку, который станет воплощением умершего[442]. Когда ребенок рождается, убивают двух цыплят, затем мать сама совершает омовение и моет ребенка. Первые семь дней душа ребенка цепляется, как птица, за одежду родителей; вот почему они стараются как можно меньше двигаться и ублажают домашних богов жертвоприношениями. Затем следуют всякого рода церемонии, во время одной из которых самый близкий родственник с материнской стороны дает ребенку имя, т.е. окончательно включает его в состав рода.
Наконец, напомню, что иногда души умерших перевоплощаются непосредственно в тотемы — животных, растения и т.д. В этом случае совершаются обряды включения умершего в тотемический род.
В загробном мире для умерших не всегда отводится особое, предназначенное для них место. Случается, что они пребывают где-то неподалеку от дома, или в могиле (называемой вотяками «изба умершего»), или на кладбище (называемом майданами «деревня умерших»). В этом случае именно погребение является настоящим обрядом приобщения умершего к общему миру мертвых. Это очень четко проявляется у черемисов, которые, впрочем, верят и в существование иного мира (возможно, под влиянием татар-мусульман[443]), аналогичного загробному миру в мифологии остяков. У остяков иной мир напоминает небо, туда добираются по жерди, перекинутой, как мост, над котлом, либо по приставной лестнице. У мордвы, как и у вотяков, жилищами умерших служат могилы и кладбища[444]. Промежуточный период — время связи умерших и живых — длится порой более продолжительное время, так как живые периодически возобновляют эту связь, как уже говорилось выше, либо устраивая совместную трапезу, либо посещая могилу, либо подкармливая умершего, оставляя на могиле съестные припасы. В давние времена на могильной насыпи делали отверстие наподобие окошечка, в гробу просверливали дырочки. Произносили специальные заклятия. [Окошечки и дырки (которые позже заменили застекленными отверстиями) в давние времена проделывали, чтобы покойник мог общаться с верхним миром. Заклятие произносили, положив на его голову гребень для расчесывания льна, говорили: «По одну сторону море, по другую — заросли тростника». — Примеч. пер.]
440
441
442
Это один из случаев, очень редких, когда предполагаемое перевоплощение совершается через отца.