Словом, она из тех, с кем всегда охота поговорить по телефону. Но я слишком боялся, что подойдут предки и сразу поймут — я в Новом Йорке, меня вышибли из Пенси, и т. д. и т. п. В общем, надел чистую рубашку, взял всё необходимое да съехал на подъёмнике в прихожую. Просто посмотреть, какие там дела.
Кроме нескольких подозрительных парней и белобрысых блядюшек внизу никого не наблюдалось. Но из «Лавандовой комнаты» долетало пиликанье; я туда заглянул. Народу сидело не очень много, но меня, естественно, пихнули за самый хреновый столик — в дальнем углу. Дурак я не помахал бумажкой перед носом главного халдея. Ё-моё, в Новом Йорке всё решают бабки. Честно.
Лабухи оказались гнуснейшие. Какие-то «Поющие кореши». Очень много духовых, но кто в лес, кто по дрова — самая настоящая пошлятина. Во всём кабаке людей моего возраста — раз, два, и обчёлся. Собственно говоря, вообще нет. В основном пожилые расфуфыренные чуваки с любовницами. Только за соседним столиком сидят три девицы лет тридцати. Обе-три страшненькие, да к тому же в жутко допотопных шляпках — сразу ясно, не из Нового Йорка, но одна из них, белокурая, не особо чучельная. Даже показалась мне востренькой; я стал зачуток давить на неё косяка, но тут подвалил подавальщик. Ну, заказываю виски с содовой да велю их не смешивать — выпалил, точно из пулемёта, поскольку начнёшь мямлить, и сразу поймут, дескать тебе нет двадцати одного года, и ни хрена горячительного не притащат. Но тот на уловку не поддался.
— Простите, сударь, — говорит, — у вас наличествует какая-нибудь бумага, где указан возраст? Например, водительское удостоверенье?
Я смерил его взглядом, якобы адски оскорблён:
— Полагаете, мне нет двадцати одного года?
— Простите, сударь, но у нас…
— Хорошо, хорошо, — чёрт с ним, думаю. — Принесите кока-колу.
Он повернулся и пошёл, но я снова окликнул.
— Подлейте туда, пожалуйста, немного рома иль ещё чего-нибудь, — попросил очень ласково. — Нельзя же сидеть в здешнем похабном заведеньитрезвому, как покойник. Пожалуйста, рома иль ещё чего.
— Весьма сожалею, сударь… — сказал он и свалил.
Вообще-то я не обижаюсь. Их выгоняют с работы, коли застукают, мол подавали хмельное несовершеннолетним. Малолетка я чёртов.
Короче, опять стал давить косяка на трёх мочалок за соседним столом. В основном на белокурую. На других двух только с большой голодухи позаришься. Не по-хамски, конечно, на них глазел. Просто очень спокойно поглядывал на всех трёх. А они начали между собой перехихикиваться. Вот дуры! Наверно, посчитали меня слишком зелёным, чтоб на баб глазеть. Чёрт, даже не по себе стало — можно подумать, жениться на них предполагаю, и вообще. Следовало послать их куда подальше после эдаких приколов, но вдруг дико захотел поплясать. Иногда меня жутко тянет плясать, вот и в тот раз прям приспичило. В общем, резко наклонясь, спрашиваю: