— Угу. — Вова встал и поплелся в свою комнату, придерживая правой рукой неработающий протез, чтобы тот не цеплялся за дверные косяки.
— Нашел! — с толстым мотком веревки на плече мимо тельняшки протиснулся Димка. В руке он поигрывал фомкой, из кармана гимнастерки торчала пара ватных перчаток.
— Сядь. — Полина смотрела на меня и обращалась ко мне, будто не ее родной сын нетерпеливо топтал линолеум рядом. — История твоего отца ничему тебя не научила?
— Может и научила бы, расскажи ты мне ее полностью, — огрызнулся я. — Хоть раз.
— Тебе достаточно знать, как все закончилось. Он полез помогать, когда его об этом не просили. И погиб.
Точнее, его расстреляли ликвидаторы. Я невольно покосился на дверь Вовчика.
— Хочешь так же?
— Разве ты не тем же занимаешься, тетя? Помогаешь соседям.
— Помогаю, — женщина затушила бычок. — Помогаю ласковым словом. Советом. Горькой настойкой, наконец. Но не лезу в чертову шахту! Ты понимаешь, что там мог оставить Самосбор? Понимаешь, что ниже четвертого этажа — вечный карантин? И что делают с теми…
— Мама, мы все понимаем! И мы пойдем, — твердо перебил ее Дима. Я мысленно поблагодарил брата за шаг, который она не ждала.
Женщина дернулась, будто невидимый порыв ветра ударил ей в лицо, и тяжело опустилась на свободную табуретку. Достала из недр халата бутылочку с настойкой, капнула пару багровых, почти черных капель на язык. Мы воспользовались заминкой, чтобы уйти.
Я уже собирался захлопнуть за собой гермодверь, как нас окликнули:
— Эй, щеглы! Вы и вправду за малыми полезете? — бритая Вовина башка высунулась из комнаты.
— Тебе какое дело?
— Ты пасть прикрой да сюда идите. Покажу чего.
Берлога тельняшки встретила нас запахом скисших носков. Но даже тусклого свечения телевизора хватало, чтобы разглядеть порядок в комнате. Я похвалил Иру про себя: молодец баба, успевает впахивать за двоих, да еще чистоту поддерживать.
— Вовик, мы торопимся.
— Да щас, погоди ты. — Мужчина встал на колени и вытащил из-под койки пыльный чемодан.
Щелкнули застежки.
— Черт его знает, что там Самосбор оставил. Тебе сгодится.
Я развернул протянутый сверток.
— Халат химзащиты? Откуда? — вытаращился Дима.
Сосед промолчал. Такие носят только ликвидаторы да некоторые сотрудники НИИ. Редкая вещь. Дорогая. Вова, видимо, прихватил с предыдущей работы.
— И что ты хочешь за него? — я подозрительно покосился на бывшего вояку.
— Курить дай.
Я достал из пачки сигарету, положил себе в карман. Остальное протянул Вове. Выжидательно посмотрел на него — слишком уж неравноценный получается обмен.
Тельняшка встал и сразу прикурил. С удовольствием крякнул, сделав две большие затяжки подряд.
— Хочу еще, чтобы внизу вы головой думали.
— Слабо верится, что ты так о нас заботишься, — прищурился Дима.
— А я не о вас, дураках. Слушай. — Вова серьезно посмотрел мне в лицо. На миг его взгляд показался даже трезвым. — Если что-то успело проникнуть в кабину… Присмотрись к детям, прежде чем тащить их сюда. Обрати внимание на любые странности. И проверь слюну.
— Слюну?
— Будет коричневый оттенок, и завтра у малого слизь пойдет из всех отверстий. Послезавтра на этаже не останется выживших. Это относится ко всем странностям: сыпь, язвы, наросты на коже. Необычное поведение…
Я не стал уточнять, какое поведение считать обычным для напуганного, возможно раненого ребенка.
— Не спрашиваю, получится ли у вас их вытащить. Но очень интересно, хватит ли ума оставить.
— Пошел ты, Вовик… — бросил Дима севшим голосом. Все понимали, тельняшка прав. И от правоты этой становилось тошно.
— Повидайте с мое, салаги, — огрызнулся Вова и сел на кушетку. Прикурил вторую от бычка. С минуту в комнате трещал лишь телевизор.
Минуты. Сколько их так утекает впустую, на сомнения и страхи, когда время действовать?
— Великоват как-то… — я набросил плащ и осмотрел себя.
— Вот дурень. Затягивается же. Здесь и вот здесь. И тут еще. Во-о-от. Другое дело!
Плотная легкая ткань почти не стесняла движения, хорошо прилегая к телу.
— Спасибо, — кивнул я.
— Это с возвратом, ты не думай. — Ударом ноги Вова отправил чемодан обратно под кровать. — И еще: будете трепаться, что это я вам дал, зенки выдавлю!
Щелк — свет.
Щелк — тьма.
«ЖИТЕЛЬ, ПОМНИ! САМОСТОЯТЕЛЬНО ВЫБИРАТЬСЯ В ШАХТУ ЛИФТА ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»
Я успел забыть, когда и как эта листовка появилась в кабине. Но каждый раз по пути на работу непроизвольно вчитывался в поблекшие от времени буквы.