Мик уже полностью развернулся ко мне, на щеках поигрывали нервные желваки. Но это был он. Бурый ручей, подворотни...
‒ Мужик, ты же знаешь, как это опасно. Я сам пробовал, и это чуть не прожгло мне башку. ‒ он опасливо покосился на далёкую спину Джоша, ‒ Эти мелкие засранцы, эти машинки ломают твой мозг. Это цветная мозаика чужой памяти. Ты реально тонешь в этих картинках, уже не в силах выбраться...
Его округлившиеся глаза или вкрадчивый тон прошлись по мне холодным душем. Мои ладони вспотели и ногти впились в ладонь. Мелькают плащи, кораблики всё дальше.
‒ А потом ты не можешь вспомнить, есть ли ты сам. Или ты и есть эта картинка. Ты видишь всегда одно и то же ‒ город. Дети, узкий переулок, ручей...
‒ И мы бежим босоногие за нашими кораблями...‒ я шептал и мир плыл перед глазами.
‒ Я рад что ты понял... ‒ голос этот уже чужой пришел издалека.
Я встряхнул головой, но стул напротив был уже пуст, как и зал. Сцена давила молчанием утопая в потоке ароматного дыма. И даже там, где стоял Джош пространство зияло пустотой.
Один, я на весь город один, или на весь мир. Я попятился роняя стул и смахивая стопки на пол. Тишина. Вот уже и меня нет в этом городе, а есть только картинки... Переулок, ручей, кораблики.
Сегодня я встретил его...