– Ни при чем, будем просто выпивать после каждого ответа.
– Но ты же понимаешь, что понятие “игра на выпивание” означает совсем другое.
– Хорошо, я просто добавил к ней алкоголь! – Во взгляде Питера проскользнула мольба прекратить перечить. Это было даже умилительно. – Вообще в неё часто играют на первом свидании, чтобы узнать человека. Типа, «какой твой любимый цвет?» и всё такое. Начинай.
– Какой твой любимый цвет? – Питер отвел голову назад от удивления, вопрос ввёл его в ступор. Походу он не учел, что ему тоже придётся отвечать. И он что даже не оспорит деталь про свидание? На стойку перед ними поставили штатив из двадцати шотов в пробирках. – Сильно. Ты покрутил пальцем, и он принёс это? На этот вопрос можешь не отвечать. Что там с цветом?
– Да у меня его нет… но в одежде предпочитаю чёрный. – Джеймс дернул бровью.
– Выпьем за то, чтобы появился. – Питер прищурился, но взял протянутую пробирку и, стукнув ею о шот компаньона, залпом выпил. По вкусу это была водка с абсентом – адское дерьмо, но зато бьёт в голову безоговорочно. – Теперь ты.
– Ты трахаешь блонди из ЩИТа?
Когда Джеймс опрокинул стопку, он сумел сохранить стойкое выражение лица, хоть это было и нелегко, но от вопроса Питера чуть не закашлялся.
– Так вот, во что мы играем. Хорошо. – Глаза Джеймса сверкнули, и в окутывающем порочном цвете неона они стали, как у хищника. – Нет.
– Собираешься?
– Это уже следующий вопрос. – Очередная порция алкоголя зашла немного легче, хотя бы потому что, он знал, чего ожидать. – Почему у тебя такое пренебрежительное отношение ко всем мстителям? – Вот и первое настоящее сопротивление. Парень попытался отстраниться, но в освободившееся местечко позади него уже протиснулась девушка, отчаянно подающая сигналы бармену. – Давай, ты сам предложил правила.
– Я…не знаю. – Питер замялся, но у него ещё были свои вопросы и, чтобы Джеймс на них ответил, нужно было сначала открыться ему. – Все они – кучка павлинов и думают, что остальные должны их боготворить. Лезут со своими советами, как нужно жить, будто бы любой выбор, не соответствующий их принципам – неправильный. Откуда я должен был тебя узнать? – Джеймс непонимающе мотнул головой. – Ты спросил тогда: «ты меня не узнаешь?».
Темные полноватые губы беззвучно округлились, и Питер был уверен, что тот потянулся к выпивке только, чтобы выиграть время. И Барнс, правда, не ожидал этого вопроса, до этого он слушал Питера и, к своему удивлению, находил логику в его словах. Это звучало как мнение, которое вполне имеет место быть. Возможно, это поведение даже не является следствием эксперимента. Но то, что парень спрашивал сейчас, немного не входило в его планы. Хотя, что от этого поменяется?
– Я участвовал в операции по захвату объекта, где нашли тебя. Ничего такого, просто думал, может быть, ты запомнил.
– Нет, я же потерял память.
– Полностью?
– Это твой вопрос?
– Нет, если не хочешь отвечать. Окей, тогда почему ты отказался от силы?
– Это же очевидно. – Питер рассмеялся, будто это был самый глупый вопрос в его жизни. – То, как она досталась. Единственный способ распоряжения ею. Не-а, мне это не нужно. Я живу своей жизнью, и она мне нравится. А посвящать её спасению человечества – такое себе. Для этого уже есть вы. Так ты собираешься? Спать с блонди.
Вдруг Джеймс развернулся к нему всем корпусом и потянулся рукой к паху. От неожиданности парень дернулся и открыл рот, чтобы возразить, но тот ухватился за сиденье и по-хозяйски придвинул его к себе. Теперь их разделял всего жалкий десяток сантиметров, а бедра тесно соприкасались. Питер невольно сглотнул от повышения градуса и внутри, и снаружи.
– Нет, меня к ней не влечёт. – Джеймс перевёл взгляд на слегка раскрывшиеся губы и в тот же момент почувствовал, как рациональность начинает сдавать позиции. Возможно, он недооценил влияние Питера на себя самого. Потому что либо он очень давно не пил абсент, и за это время к нему добавились побочные эффекты, либо он действительно завёлся.
– А ко мне? – Радужка Питера полностью почернела, а в искрящемся воздухе смертельно перестало хватать кислорода.
– Пиздец, Старк, ты себе мужиков под стать находишь! – Они резко обернулись к повисшему на двух парнях Чаку, который упёрся пятками в пол, не давая возможности сдвинуть себя с места.
– Пит, мы сейчас отведём его в Эмпайр и вернёмся, хорошо? – Гарри пнул Басса под коленку, чтобы тот потерял опору, и они с Нейтом потащили его дальше.
– Почему в моём клубе не соблюдают дресс-код? Где этот тупица? Уволю!
Питер проводил взглядом скрывшуюся за шторами троицу, покачал головой и, осмотрев Барнса, понял, что они одеты идентично, разница была только в том, что на нём были кеды, а на Джеймсе мотоботы.
– Под ваши аплодисменты: владелец этого места и разрушитель интимных моментов.
– Тоже твой «друг»?
– Скорее главный тусовщик Верхнего Ист-Сайда. Но не сегодня…
– И часто ты здесь бываешь с «мужиками под стать»? – Это прозвучало грубо и отстранённо, но заставило Питера самодовольно ухмыльнуться.
– Я взрослый мальчик. Теперь ты ревнуешь? – Питер почти невесомо огладил пальцами внутреннюю сторону бедра Джеймса, но тот импульсивно перехватил запястье.
– А если да? – Питер завороженно смотрел, как Джеймс подтянул его руку к своим губам, дразняще коснулся ими костяшек пальцев, а затем слегка ухватил зубами тонкую кожу. – Может, я собственник? – Все разногласия в голове моментально заткнулись, и Питер затолкал их в самый дальний угол уплывающего разума, потому что всё, что сейчас хотелось, это отдаться навстречу этому опаляющему его кожу дыханию.
Питер вывернул кисть так, что теперь он держал Джеймса за руку, и, съехав с барного стула, потянул его в противоположную от выхода сторону.
В клубе Басса было всё для того, чтобы удовлетворить все потаенные желания любимых посетителей. Если пройти вдоль барной стойки, обогнуть танцпол и свернуть за лестницей, ведущей в ложу для вип-персон, то можно было попасть в тёмный коридор, в конце которого с одной стороны расположились туалетные комнаты, а с другой была заветная дверь. Открыть её можно было при наличии особой карты, и если она у тебя имеется, ты попадёшь на устланные бордовым ковролином ступеньки, уводящие тебя на второй этаж, представляющий собой самый настоящий пятизвёздочный отель, только без портье и с услугами полной анонимности.
Питер выбрал первую попавшуюся дверь, над которой горела зелёная лампочка, и как только она закрылась за спиной Джеймса, не сдерживаясь, прижал его к стене и впился в жесткие горячие губы. У поцелуя был горький вкус полыни, но он распалял Питера ещё больше, возбуждение поглотило контроль над собой, и он беспрекословно подчинился своим инстинктам, которые требовали большего. Требовали укусов до крови, сжимания кожи до фиолетовых отметин. Но Джеймс, как назло, был осторожен, останавливая Питера, туша его напалм самой ненужной вещью в мире – нежностью. Перехватив инициативу, он теперь сам прижимал парня к стене и, разорвав поцелуй, смотрел глубоко в глаза, оглаживая его скулу большим пальцем. Питера начало это бесить. Что ты ищешь во мне?
– В чем проблема? Ты вроде бы этого хотел. – Голос понизился до хрипа.
– Трахнуть тебя? – Прозвучало, будто его это позабавило. – Возможно, но прежде, чем ты снова решишь опуститься на колени, я хочу внести правила.
Что?
– Что?
– Игры. Ты же любишь играть. – В мозгу загорелась зеленная лампочка «включено». Питер убрал от себя ладони Джеймса, заставив того отойти на пару шагов назад, и, скрестив руки на груди, кивнул, мол, готов слушать. – Всё очень просто: мы проводим с тобой каждый день какое-то время, общаемся, узнаем друг друга. Ты мне не лжёшь. Не встречаешься с другими…
– Это же, блять, отношения.
– Думаешь? – Джеймс посмотрел куда-то в левый верхний угол, словно решает в уме уравнение. Питер начал буквально закипать.
– И в качестве выигрыша ты со мной переспишь, что ли?
– Видишь ли, я немного консервативен, все-таки воспитан в прошлом веке. Поэтому да. Как только ты мне скажешь три заветных слова, и твой ритм сердца при этом собьётся от волнения, я весь твой.