Да, Джеймс, ты в дерьме…
Питер, не отводя согревающего взгляда, осторожно и медленно подошёл вплотную к нему, и, поднявшись на носочки, поцеловал колючую скулу.
– Я хочу есть. – Джеймс, наконец-то очнувшись, проморгался, парень уже подходил к его мотоциклу. – Можем поехать в мой любимый ресторан, там охуитительные блинчики с черникой. Хотя для ужина они не подойдут… но там и всё остальное довольно неплохое.
– Почему именно это блюдо?
Питер замялся и опять (!) прищурился, но затем расслабил лицо, пожал плечами и перекинул ногу через кожаное сиденье.
– Нравится и всё.
– Ясно. А как насчет поужинать дома? – Занесённые над головой руки замерли, держа шлем. От того смеющегося нежного выражения не осталось ни следа. – Тони и Стив улетают через несколько часов на миссию, возможно, это надолго. Вдруг захочешь попрощаться, не знаю, пожелать удачи. Ясно.
Усевшись перед Питером, Джеймс завёл мотоцикл, но парень всё ещё за него не держался.
– Хорошо. – Двигатель пришлось заглушить. – Хорошо, говорю. Поехали домой. – И живот кольцом обхватили сильные руки.
========== 7 ==========
– Пит, я не хочу ни на что намекать, но тебе бы поспать, – нижняя губа Озборна натянулась, будто ему было больно смотреть на сидящего напротив.
Хорошая идея.
– Всё так хуево?
– Ну, кастинг на роль в «Реквиеме по мечте» ты бы прошёл безоговорочно. – Гарри пересматривал этот фильм примерно раз в год в качестве мотивации завязать с наркотиками, но путём внутренних диалогов и уговоров «завязать» каждый раз менялось на «быть осторожнее». – Сегодня-то чем был занят?
– Просто бессонница.
Если это можно так назвать.
Сам сон приходил, только его было нереально выносить.
За последние девяносто шесть часов он спал максимум тринадцать, и если вчера этот дефицит был практически незаметен, то сегодня он проявился с процентами.
И лучше бы дело было в чёрных силуэтах, в длинных пронзающих иголках, в сковывающем параличе, но они были не при чем. Впервые за долгое время под закрытыми веками не всплыли уже ставшие родными кошмары, но вместо них появилось кое-что похуже – липкая темнота и истошный крик. Стоило измученному организму провалиться в небытие, как его тут же выдергивал оттуда этот пронзительный детский вопль, а в горле ощущался ноющий надрыв голосовых связок. Этому уже тяжело было не придавать значения.
Если так продолжится, он сам добровольно побежит в больничный блок. И надо было же ситуации усугубиться именно тогда, когда отец улетел. Неужели Стив бы сам не справился со своим шрамированным дружком?
– А снотворное на что? Человечество уже давно позаботилось об этой проблеме. – Питер вздрогнул и посмотрел на друга так, словно он забыл, что тот вообще сидит с ним в машине. – Приём? Таблетки, говорю, существуют на свете.
– Да пофиг, сегодня точно усну. – Надеюсь.
Таблетки. Лекарства.
Питеру было двадцать. Он не был глуп. И столь резкая перемена навела его на одну простую въевшуюся в мозг мысль – это Джеймс. Он запустил в нём процесс борьбы клеток тела с неким вирусом, будто Питер всегда ходил с температурой тридцать семь градусов, и вот она поднялась до сорока двух. Другого объяснения не было. И одновременно он же был жаропонижающим.
Так, как с Джеймсом, ему никогда не было – тихо, спокойно.
Так, как без Джеймса, ему никогда не было – громко, тревожно.
И наоборот.
В какой-то момент сегодня ночью он даже думал выйти в коридор и постучать в соседнюю дверь, интуиция подсказывала, что это выход – быть ближе к Джеймсу.
Интуиция подсказывала, что надо бежать от него.
Ещё чуть-чуть, и он свихнётся. Сто процентов.
Питер чувствовал себя пазлом из десяти тысяч деталей, и все они были исключительно с выемками. Ничего в нём не складывалось.
Но Джеймса в соседней комнате не было. И утром тоже. Во всей башне были только он и парочка, живущая пятью этажами ниже. Он ушёл вместе с Романофф сразу после отбытия отца, обмолвившись только нихера не значащим словом – работа. Что за работа ночью?
«…у Наташи новый парфюм»
Ты хочешь, чтобы я помешался на тебе?
– Питер, ты здесь? – Что? – Приехали. – Питер сфокусировался на бледной ладони перед своим лицом, а потом на Гарри, который, собственно, ею и махал. – Ты тут посидишь?
Ну, нахер…
– Не-не, я с тобой.
– Я же быстро. – Блять, не заставляй меня говорить, что я не хочу оставаться один. Но друг, видимо, обладал толикой проницательности. – Хорошо, пошли. Отец покажет новый кабинет для моей стажировки, и поедем.
Они вышли из лимузина прямо к порогу Озкорп Индастриз – единственное здание в Нью-Йорке способное составить конкуренцию башне Старка и, будто специально, кардинально противоположное по дизайну. Старк – плавные линии, мягко впитывающие солнечные лучи, и зеркальные панорамные окна, отражающие в себе голубое небо. Озкорп – чёткие грани из тёмного поглощающего свет стекла и черного мрамора. Удивительно, что они ещё не отстраивали каждый год по этажу, чтобы посоревноваться в высоте.
– Заодно познакомишься с моим отцом. Спустя почти четыре года – самое время. – Гарри усмехнулся и подбадривающе похлопал Питера по плечу. – На первом этаже есть кофейня. Знаю, ты его не любишь, но кофе поможет не упасть лицом в пол и не разбить нос.
– Ты сегодня необычайно болтлив.
– Да, вы точно с отцом поладите.
Несмотря на внешнее сходство с Барад-Дуром снаружи, в башне оказалось поразительно светло. Яркие софиты, белые стены, белые халаты – последнее заставило Питера непроизвольно напрячься, но стаканчик с американо немного сгладил положение. Из прозрачного лифта можно было наблюдать за непрерывной работой на всех проезжающих мимо этажах. Стерильность, отлаженность, системность – вот какое впечатление производила корпорация изнутри. Где-то здесь – в одной из лабораторий – наверняка семенила своими каблучками Гвен, которая ко второму курсу уже была старшим стажёром.
Поднявшись на последний этаж, они прошли по длинному коридору. С одной стороны открывался вид на весь город, включая его собственный дом. Питер сразу представил, как отец Гарри стоит напротив окна и буравит этот выделяющийся на общем фоне небоскрёб. С другой же стороны – сплошные металлические двери, рядом с каждой из которых был прикреплён сканер отпечатков пальцев. Наверное, в ЩИТе уровень секретности меньше.
Коридор свернул в двухэтажный круглой формы холл, заставляя их упереться в секретарский стол, за которым сидела молодая девушка. Или женщина. Трудно разобрать, когда тугой пучок на голове пытается стянуть скальп с черепа, а выражение лица такое, будто она только что выпила свежевыжатый лимонный сок. И что-то подсказывало, что это выражение было перманентным. Кажется, у кого угодно была бы такая гримаса, если бы у него беспрерывно разрывался телефон, и каждую секунду нужно было бы кого-то с кем-то соединять и при этом ещё не сводить глаз с экрана моноблока, отвечая на почту.
– Меган, привет! – Бедолага подняла указательный палец, указав Гарри подождать. – Ладно, мы пройдём. – Палец вздернулся ещё выше. – Отец ждёт. – Ещё выше. – Да к чему эти формальности?
– По-моему, она сейчас откинется, – наклонился к другу Питер, но получилось совсем не тихо, и девушка-женщина стрельнула в него волной гнева из острых глаз. Питер, как ни в чем не бывало, сделал ещё один глоток и осмотрел остальную обстановку. Минимализм – это про Озкорп. Все стеллажи были закрытые, полки – пустые, никаких украшений или декора. Единственный намёк на бардак творился на небольшом столике в самом дальнем углу возле кулера – там были сложены аккуратными стопками документы и папки. Закралось подозрение.
Гарри вдруг помахал рукой, вытягивая шею. Переведя взгляд в ту же сторону, Питер увидел, как сначала появилась слегка поседевшая макушка, а затем и весь владелец компании в сером костюме-тройке. Стеклянная дверь открылась, и мужчина, улыбаясь, начал спускаться по винтовой лестнице.