«Бак! Я не въезжаю, какого хрена происходит, но пиздюк превратился в Дарт-Халка и крушит твою комнату. Он захлопнул передо мной дверь с такой силой, что она чуть с петель не слетела!» – затараторил ему в ухо Уилсон. – «Что происходит? Что мне делать?»
– Твою мать. – Он уже знал причину. – Я сейчас буду. Не дай ему уйти.
«В смысле не дай?»
– В смысле, если надо будет, свяжи, выруби электрошоком, прострели ногу. Придумай, Сэм!
Джеймс, бросив трубку, запрыгнул на мотоцикл и, выжимая всю мощь двигателя, помчался к башне.
Комментарий к 8
Ждунчики мои, в предновогодней суете выход проды затянулся. А всё потому, что друзья автора старательно за шкирку вытаскивают его из дома. Выкладываю главу, ожидая рейс в аэропорту, поэтому продолжение будет через недельки две. Надеюсь, вы останетесь со мной:) и с наступающим!🌲
========== 9 ==========
Питер Бенджамин Паркер
Квинс, Нью-Йорк
10 августа 2002 года
Фотография милого мальчика улыбалась ему с правого угла листа. Признать в нём себя самого не составило труда, как минимум, благодаря подписи с совпадающей датой рождения. Как максимум, из-за кудряшек, цвета глаз и более округлых и мягких черт лица, но, безусловно, схожих в перспективе с его собственными.
Питер пробежался глазами по паре страниц с биографическими данными в полном смятении и закрыл папку. Это была сводка его жизни до эксперимента – абсолютно голые факты, не находящие отклика в сознании. Будто читаешь статью в Википедии о незнакомом человеке. Он знал, что эта информация хранилась у отца, но никогда не проявлял к ней интерес. Зачем знать то, что уже не важно? Но, что она делает здесь?
Он ухватился большим пальцем за обложку и начал вести им по срезу, пролистывая, пока угол наклона не сменился, и он не заметил рукописные пометки на обороте.
Эмоциональный барьер. Синдромы:
девиантное поведение: искажение моральных установок – добра и зла,
отсутствие таких эмоциональных проявлений, как чувство жалости, сочувствие, сострадание,
увеличение эмоциональной возбудимости со склонностью к агрессивному поведению,
выраженный эгоцентризм и стремление удовлетворить самые низкие потребности,
критицизм с особым желанием противостоять принятым социальным установкам и поведенческим нормам,
потеря интереса к любой трудовой деятельности, в т.ч. учебе.
Выведенные каллиграфическим почерком слова никак не могли наполниться смыслом. Но на периферии сознания уже зрела мысль. Что-то подсказывало, что она – один единственный правильный вариант, и Питер, не желая допускать её, лишь мотал головой, а пальцы сами перевернули следующую страницу.
Частичные проблески памяти – непроизвольные. Привязанность к вещам и людям до Гидры.
Р.П. заезжал в ОИ в день смерти – улики намеренно скрыты. Исследования геномов животных, рептилий, членистоногих.
Питер способен выделять паутину.
Воспроизведение увиденного в ходе опытов в сновидениях. Расспросить.
– Расспросить… – еле слышно повторил Питер, словно, если он произнесет это вслух, то написанное не прозвучит, как сухой план действий или наблюдения за лабораторной крысой. Но нет – всё было именно так. Ложь, фальшь… всё было ебучим обманом. С самого начала. Вот Джеймс ожидает его на парковке университета, пляж, клуб, его улыбки, взгляды – всё окрасилось в черно-белый цвет.
… я привел тебя сюда, чтобы получше узнать.
– Хрена с два, урод! – Питер с размаху ударил ногой по торцу кровати, и она с грохотом влетела в прилегающую к входу в ванную стену.
– Эй, ты что творишь? – Вступил в комнату Сэм, переведя ошалевшие глаза с криво стоящей разломанной кровати на не менее шокированного парня. – Ты что тут устроил?
– Вон отсюда, – Питер скорее издал подобие рыка, так что Уилсон ничего не разобрал, но инстинктивно шагнул назад, видя, как тот бросился в его сторону, и через миг он уже стоял перед захлопнутой дверью и тупо моргал не в состоянии описать произошедшее.
Запереться не получилось бы из-за вырванной ручки, но Питер был уверен, что пернатый к нему не сунется. Конечно, что он может противопоставить его силе? Сейчас его даже не беспокоил тот факт, что он раскрыл себя перед главным балаболом планеты, имели значение две вещи – папка, в которую он вцепился до боли в подушечках пальцев, и звонок Уилсона.
«Не дай ему уйти»
Блять, до смешного…
Он не уйдет. Ему нужна голова Барнса на блюде здесь и сейчас.
Питер сбился со счета, сколько раз прочел строки на обратных сторонах листов. И каждый раз они звучали в голове всё более оглушающе, заполоняя собой все мысли, лишая возможности рассуждать, не то, что здраво – вообще думать о чём-либо другом. Всё потеряло смысл, сведясь к единственному вопросу, который он тоже не мог оформить. Было ясно только одно – окрас вопроса. Если пять минут назад это была сметающая всё живое ярость, то с каждой новой минутой она отступала, предоставляя место отрезвляющему опустошению и апатии.
Стук двери о стену заставил отлепить зрачки от папки, подняться с кровати и, словно от прокаженного, отойти подальше от вошедшего. Джеймс смотрел прямо на него. Только на него. Джеймс, к которому он за этот день успел неизвестно сколько раз сменить своё отношение. От промелькнувшего «его Джеймс» до «абсолютно чужой человек». Барнс не отрывал взгляда от карих глаз, ему даже не нужно было спускать его вниз на чёрную папку, он видел её последствия в вопящих расширяющихся зрачках и подрагивающих уголках губ. И вот, что сказать в такой ситуации? Но взглянуть на папку всё-таки пришлось, потому что Питер согнул руку, держащую её, в локте и нервно потряс.
– Объяснения будут? – Он спросил это с таким холодным вызовом, что у Джеймса кольнуло где-то под рёбрами. С левой стороны. Папка со свистом прилетела ему под ноги, ударившись о нос правого ботинка. – Я тебя слушаю.
– Питер, – шёпот на тяжелом выдохе. И Джеймс мог поклясться, что помимо суперсилы у парня есть способность причинять режущую боль взглядом. – Ты…
– Что? Ты всё не так понял?– Не выдержав, перебил его, кривя губы, Питер. – Это не то, чем кажется?
– Нет. Ты всё правильно понял. – Жесткий тон обрубил на корню эту череду издёвок. – Но ты должен выслушать меня.
– Не-не-не… не-а, – Питер опустил голову, мотнув ею и издав короткий смешок. Когда он поднял глаза обратно, в них уже была чёртова тьма с колыхающимся пламенем. – Я нихуя тебе не должен. Ты манипулировал мной. Играл. С хера ли, блять, я тебе что-то должен?!
– Тебе же нужно объяснение. Питер, я мог бы сказать, что сначала это было игрой, но почти сразу переросло в нечто большее, но этот бред оставим мелодрамам. – На короткий миг вид парня переменился на готовность действительно слушать. Но лишь на миг. – Суть в том, что я хотел помочь тебе. Ты ведь прочёл всё, что там написано? Они изменили твою личность, заблокировали человечность. Но я видел, что ты можешь быть другим. Просто позволь мне…
– Ещё один… – Джеймс понимал, что Питер был бомбой с часовым механизмом. И отсчет уже почти закончился. – Да сколько можно повторять? Я такой, какой есть! Я это, блять, я! Считаешь, что я психопат? – Усмешка сползла с мальчишеского лица, прогоняемая тенью, за которой была одна пустота. Мгновение, и все эмоции исчезли, Питер кивнул сам себе. – Считаешь… Ну, так, может, так и есть? Но мне это нравится. Это моя жизнь, и я не собираюсь её менять.
– Питер…
– Не приближайся ко мне. Больше никогда. – Он рванул с места прямо к выходу, на пути которого стоял Джеймс. Так хотелось сбежать от всего этого. Потому что, если он сейчас же этого не сделает, та маленькая часть, цепляющаяся за него, победит, и его просто разорвёт. Разорвёт от обиды и тоски, которую что-то сдерживает, не позволяя вырваться наружу, но он чувствовал её. И чем ближе приближался к Джеймсу, чтобы обойти его, тем сильнее. И ощутив сжавшуюся руку на своём плече, он молниеносно развернулся к этому сожалеющему, но твёрдому взгляду синих глаз. И то, что сорвалось с языка в следующий момент, было ему совершенно неведомо. – Ты обещал, что не обидишь меня!
Оба осеклись, как от удара под дых.