— Таким, как ты, этого не понять. И ты не имеешь права отнимать у меня вещь. Знаешь, личная собственность, — медленно ладонь Ёнджуна скользнула под плащ, пальцы слабо обхватили пластмассовый корпус магического инструмента. Глядя неотрывно прямо в глаза, он не собирался проигрывать ему. Их ещё толком не начавшийся разговор снова превратился в битву.
— Я не отбираю, я лишь позаимствовал, чтобы рассмотреть…
— Экспеллиармус!
Палочка из грубого дерева выскочила из широкой ладони и отлетела в сторону трибун, скрываясь в темноте ночи. Глаза Субина яростно вспыхнули, он рефлекторно повернул голову в ту сторону, куда заклинание отбило его оружие, и в этот момент тонкая ладонь обхватила трость, а наконечник Ёнджуновской волшебной палочки упёрся в шею, прямо в сонную артерию. Спортсмен застыл.
— Верни мне трость, — потребовал юноша. Немного погодя, ему всё же отдали вещь, и тогда он сменил тон на более спокойный, победный. Его оппонент всё так же стоял, не шевелясь, и смотрел в сторону, пока его шею в любой момент мог пробить луч заклятия. — Теперь мы можем поговорить, Субин?
Он был безумно зол. Его унизили. Уничтожили. Но он был чрезмерно благодарен, что это не произошло на глазах у школы или его факультета, это всё осталось за пределами академии, сокрыто от лишних глаз, но это смягчило лишь часть ситуации. Одно из главных поражений его жизни — проигрыш заклятому врагу. Он тяжело дышал, свирепо сжимая кулаки. Сейчас придётся отступить, но только для того, чтобы потом отомстить.
— Можем, — за мгновение палочка юноши спряталась за верхней одеждой. Они вместе отошли к скамье и сели. Ёнджун забросил ногу на ногу, от нервов слегка покачивая ступнёй. Субин смотрел на его профиль исподлобья, собрав ладони в замок.
— Я бы хотел предложить перемирие до конца учебного года. Сейчас ни мне, ни тебе не нужны школьные конфликты и дополнительный стресс, помимо подготовки к экзаменам. Я думаю, что ты понимаешь, насколько «УРА» влияет на нашу будущую жизнь. Я уверен, что тебе понадобятся хорошие баллы для того, чтобы работать там, где ты хочешь.
— С чего вдруг ты печёшься обо мне, а? Не разводи цирк. Давай по теме: ты просто не хочешь, чтобы я тебя доёбывал? Знай, что мне похуй.
— Я бы попросил воздержаться от нецензурной лексики в моём присутствии, мне это неприятно, — еле сдерживая гнев, Ёнджун посчитал в голове от одного до десяти и вновь продолжил: — Я просто хочу прожить этот год без конфликтов. Я понимаю, что у тебя, вероятно, есть ко мне обоснованные претензии, но я тебя не трогаю, и ты меня не трогай. Пожалуйста.
— Мне твоё «красное словцо» до одного места, слышишь? Мне абсолютно всё равно, что ты там хочешь, а я буду к тебе относиться так, как посчитаю нужным. Уяснил?
— Субин, я не прошу менять мнение обо мне. Просто…
— Если ты пришёл сюда умолять меня отстать от тебя, то встань на колени.
Ёнджун оскорбленно глянул на спортсмена, чувствуя, как его сердце трепетало от обиды. Сильно хотелось поделиться своими эмоциями с кем-то, но сейчас он был вынужден их максимально сдерживать, и у него это получалось. Слова старшего не казались шуткой, он было абсолютно серьёзен, и это пугало. Что должно вести человеком, чтобы он действительно желал увидеть другого, преклоняющегося перед ним и молящего о пощаде? Ёнджун встал, стукнув тростью.
— Как пожелаешь, Чхве Субин, — прогремел его голос, и спортсмен вздрогнул, трепетно и волнительно ожидая того момента, когда этот аристократ опустится перед ним и признает величие. Но он только поправил берет и скользнул презрительным взглядом по его фигуре. — Если ты принципиально не хочешь идти на контакт, то будь по-твоему. Хорошей ночи.
И, глухо стуча каблуками, ушёл со спортивной площадки в темноту, и только мерцающие огни светлячков временами освещали его фигуру. «Какой же он тупица», — думал Субин, подбирая выкинутую волшебную палочку и зажигая на ней свет, чтобы убедиться в исправности. Он не мог просто так прекратить войну между ними, потому что этот год последний, а этот парень, видимо, слишком хорошо жил, раз осмелился и решил выдать ему всё в лицо. Слишком просто. Слишком глупо. Не быть этому. Он ещё пожалеет, что заикнулся об этом и что позволил себе унизить его.
⟡ ⟡ ⟡
После занятий весь поток студентов приплыл в столовую, где сегодня подавали китайскую кухню с преимущественно острым меню. Джихо сидела одна за столом, не набирая ужин, что крутился в воздухе вокруг неё, ожидая, пока она притронется хотя бы в одной тарелке. Девушка вчитывалась в лист первого домашнего задания, которое нужно выполнить за два дня, оно было стартовым, чтобы студенты снова влились в школьные будни и забыли о безмятежных забавах.
В поле темы на первом распечатанном листе было вписано «Кто я сейчас/Кем я хочу быть». Смотря на это, Ким хмурилась и крутила волосы на пальце, не зная, как она будет писать такую лёгкую на первый взгляд работу. Она любила сложные темы, когда нужны учебники, когда нужно много работать с материалом, а здесь ей стоило написать эссе о том, что затрагивало её саму. Этим вопросом она и сама задавалась нередко. Только вот ответа всё нет и нет.
Кем я хочу быть?.. Художником, дизайнером… А может, и вовсе писателем, воспитателем, учителем? Когда есть так много профессий, разве можно точно знать, кем хочется быть? Везёт тем, кто уже определились, кто постоянно занят своим делом… А я что?
На телефон пришло сообщение, экран загорелся. Переведя взгляд на строку уведомлений, она увидела, что написала мама.
Мама.
Как прошли первые занятия?
Джихо равнодушно вздохнула. Её мама, на самом деле, тот человек, кто заботился об образовании больше всего, даже больше отца, который получил в своё время три высших. На протяжении всей жизни она постоянно спрашивала обо всём, что происходило в академии, только, видимо, в этом году отец заставил её немного сбавить обороты и не давить. Всё-таки ей нужно немного больше воздуха, чтобы были силы сдать экзамены. Это действительно так, да и без «глотка воздуха» она сдала бы их, всё-таки усердно училась она всю сознательную жизнь.
На сообщение отвечать не хотелось.
— Что там? — подошёл незнакомый парень со спортивного факультета, с чёрными ровно подстриженными волосами и с татуировкой паука на шее. Его массивные ботинки грубо стучали по полу. Джихо вздрогнула и настороженно прислушалась к тому, что парень делал за её спиной. — Мама пишет?
— Что? — Ким уже обернулась, выключая телефон и переворачивая его экраном в стол. Ладонь рефлекторно опустилась на волшебную палочку. Это был низкий, по сравнению со своими одногруппниками, парень с пластырем на щеке и родинками по лицу. Со стороны незнакомец не выглядел опасно, но его поведение заставляло насторожиться. С чего он вдруг прицепился?
— Всё не могу понять, ты ребёнок или богачка? Родители опекают не просто так, — усмехнулся парень. Джихо отвернулась, старательно не показывая своё раздражение. Сама она крепко держала рукоять палочки, чтобы в любой момент пригрозить. Несмотря на то, что они находились в зале, полном людей, ей было немного боязно. — Вот как. Мне было интересно, почему ты никогда не приходишь на вечеринки. Эй, Джихо, я же богач, знаю, каково это. Но ты должна ладить со своими друзьями! Ты не можешь быть сама по себе.
— Привет, Джихо! — вприпрыжку к столу подбежал Бомгю, лучезарно улыбаясь незнакомому парню. Точнее, он был ему знаком, это один из однокурсников Субина, который играл с ним в квиддич и являлся вторым загонщиком, но сам Бомгю с ним никогда ранее не общался. Механик оказал подруге услугу и встал между ними. — Пошли. Нам надо проверить стабилизаторы в мастерской.
— Да, конечно, идём, — она знала, что это был лишь повод уйти от приставучего пикапера, ведь никто больше не занимался совершенствованием механических приборов, кроме самого Бомгю и ещё парочки человек с факультета. Но уйти сейчас было важнее, чем вдаваться в правильность слов. Она поднялась с места, забрала вещи и ушла в сторону выхода. Бомгю, напоследок улыбнувшись, поправил сумку на плече и пошёл за подругой.