— Просто скажи. Тебе станет легче. Людям необходимо делиться переживаниями и своими мыслями с другими, чтобы искоренить разногласия. Нужно быть честными друг с другом для того, чтобы не было проблем. Этому учил меня отец.
— А меня отец учил, что…
— Что проблемы решаются силой? И сколько проблем ты так решил? — Субин не ответил. Он смотрел хмуро в постель, как провинившийся ребёнок, не желающий признавать свою ошибку. Как ребёнок, которого не пытались услышать. — Субин. Пора пересмотреть жизнь.
— Какого чёрта ты так ко мне прицепился?… Мы друг другу никто, а ты ведёшь себя, как будто мы…
— Друзья? — спросил Джун, и тот поднял взгляд. Открытый, несчастный взгляд. Совсем не такой, каким его видели раньше. — Почему мы не можем быть друзьями? Так сказал твой отец?
— Так сказал я. Я не поменяю своего решения. Все ублюдки должны поплатиться.
Ёнджун ощущал, что эти слова были обращены не к нему, словно бы парень обобщал ситуацию. Он не чувствовал страха, как это обычно было, словно бы он был просто слушателем или психологом, который разбирал чужую жизнь. Он не чувствовал себя жертвой угроз, прекратил бояться. Это оставляло после себя хорошее чувство безопасности.
— Нужно спать, — старший лёг обратно на подушки, смотря из-под прикрытых век на силуэт, облачённый в шлейф ночи. — Нам завтра рано вставать. Ты хорошо поработал сегодня, у тебя прекрасные снимки. Тебе бы подошла эта работа.
Субин лёг и отвернулся, смотря в стену. Его щёки снова предательски горели то ли от злости, то ли… от чего-то иного.
Комментарий к Тернистый путь к Charm's Если кто-то подумал, что все дизайны вымышлены, то нет. Прекрасные костюмы Charm's (фотографии взяты с официального сайта Vogue):
Хечжон — https://i.ibb.co/MZgqZ9V/Charm-s-2022.jpg
Ёнджун — https://i.ibb.co/ygrks02/Charm-s-2022.jpg
Субин — https://i.ibb.co/r3CJqBS/Charm-s-2022.jpg
Джейк — https://i.ibb.co/8xH49ZJ/Charm-s-2022.jpg
Майкл — https://i.ibb.co/MGrNqp8/Charm-s-2022.jpg
Сону и Рики — https://i.ibb.co/8Yv3HP4/Charm-s-2022.jpg
====== Цветы алоэ ======
Хёнун уже неделю торчал в министерстве безвылазно. Его слушание вечно переносили, словно кому-то нужно было специально удерживать его в этом тухлятнике и рассаднике выдуманной справедливости. Волшебную палочку у него конфисковали, чтобы снять с неё следы волшебства и просканировать последние заклинания, и от этого ему стало ещё противнее здесь находиться. Он никому не навредил (в отличие, кстати, от своих дружков), зато шума больше всего. За эту неопределённую неделю он уже успел представить себе прекрасную жизнь в Кохакугаве, где его круглые сутки будут баюкать морские твари, жаждущие оторвать кусок от его тела. Под такие колыбельные мыслей он засыпал, а просыпался от голода. Кормили тут ужасно.
Его оставили «жить» в небольшой комнате, которую все звали изолятором временного содержания. Ел он в ней, по просьбам его выводили в туалет и принять душ, а в остальном он проводил бесчисленные часы, смотря в стену. Сейчас он занимался, на удивление, увлекательным делом: разглядывал часть города через небольшое окно с защитными чарами от взлома. Ну да, он же определённо захочет сбежать отсюда, учитывая высоту. По нормальным меркам второй уровень министерства — это как третий этаж, но что-то Хёнуну подсказывало, что с этого расстояния автобусы не должны быть похожи на игрушечные машинки.
На его губе и щеке расцвёл бутон жёлто-зелёного синяка. На нём была широкая висящая одежда, скрывающая все татуировки. Отец с матерью явились к нему на днях с весьма специфичным настроением.
— К вам посетители.
— Кто? — Хёнун тогда, к неожиданности, стал читать литературу, выданную из городской библиотеки. Это был «Лисий перевал», корейская классика, и он был поражён тем, что это оказалось довольно занимательно.
— Господин Ким Хёнвон и госпожа… Извините, — мужчина сказал на тон тише, обращаясь, по всей видимости, к его матери. — Валери Доул.
Хёнун вскочил с дивана, на котором проводил всё время с момента задержания, и с надеждой посмотрел в сторону двери. Он надеялся, что родители пришли его поддержать, что они могут его вытащить, в сердце зажглась надежда. Боже, как он любил своих родителей!
Как только отец вошёл, первое, что почувствовал Хёнун — острую и внезапную боль в лице, от которой упал на пол. Ему пришлось сглотнуть кровь, потому что иначе вязкая алая слюна повисла бы с его губы. Хёнун поднял горящие глаза на отца, который стоял, сжав кулаки, и его противный толстый живот перетягивали завидно крепкие пуговицы рубашки.
— Как ты посмел так опозорить меня? Ты мне больше не сын. Я не хочу тебя видеть, подонок. Ты забыл, через что мне пришлось пройти ради того, что у нас сейчас есть?!
— Что? — Хёнун не мог поверить своим ушам. — Что?!
— Хёнун, — его позвала мама, высокая и с иголки одетая американка, которая выглядела отнюдь не солнечно и ярко. Выглядела так же, как и корейцы — тухло. — Мы разводимся с твоим отцом. Спасибо, что смог положить точку в наших отношениях. Я улетаю обратно к родителям.
— Что? Мам, — Хёнун замотал головой и вскочил на ноги, но ещё один не менее сокрушительный удар в другую скулу заставил упасть на стол и закашляться. По ощущениям от удара в угол желудок был готов вылететь через глотку. — Хватит…
— Мы будем присутствовать на суде как твои опекуны, но вмешиваться не собираемся. Ты получишь то, что заслужил.
Хёнун усмехнулся и поджал губы. У него больше не было ни гордости, ни храбрости — и он позволял себе плакать, убирая тыльной стороной ладони крупные капли. Ему не хватило сухих мест на коже, и в ход пошла ткань огромной кофты, которой уж точно хватит. Не этого он ожидал, когда злился на своего друга. Он сейчас бы так хотел обзавестись маховиком времени, чтобы пропасть ненадолго, хотя бы на мгновенье назад и отговорить самого себя от этих глупостей, но не мог. Родители отвернулись от него, и всё, что ему светило — тюрьма. Другого он и не заслуживал в этой жизни, он прекрасно это осознавал, но только сейчас, когда обратного пути не было.
— К вам посетитель, — вдруг прогремело за дверью, пускай голос сторожа был весьма мил и спокоен. Хёнун нахмурился. Кто на этот раз? Директор, небось? Ещё какой-нибудь идиот с короной, который захочет его использовать, как грушу для битья? Ну нет.
— Я не хочу никого видеть.
— Он просит меня назвать вам имя.
— Пусть проваливает.
— …Это Пак Сонхун, — всё-таки произнёс мужчина после того, как послышался неразборчивый шёпот в коридоре. Наверное, этот тупица ему что-нибудь наобещал.
— Пусть войдёт. Сонхун, если ты хоть пальцем ко мне притронешься…
— Хреново выглядишь, — Пак осмотрел его с ног до головы и остановился на уродливом синяке, а потом на кровоподтёках. У Хёнуна один глаз был красным, словно кто-то хорошенько его задел. — Доигрался в войнушку?
— Ты для этого пришёл? Унизить меня?!
— Умерь пыл, уголовник, — от него это прозвучало слишком необычно, словно бы с усмешкой. — У меня другая цель визита, — Сонхун подошёл к дивану и сбросил туда свой рюкзак, после чего вынул оттуда большую коробку, заклеенную порванным декоративным скотчем. — Эти авроры весь мозг мне вынесли, пока проверяли на контрабанду и запрещёнку… И вот нужно было тебе попадать сюда? Сейчас мог бы со своим другом тусоваться в Сеуле.
— Что?
— Не знал? Вашу сборную пригласили на съёмки для бренда со спортивной линейкой, — Сонхун присел. Время на разговоры ещё было, к тому же этот парень не был простым заключённым, а сам Сонхун не был простым посетителем без связей.
— Не знал, — отстранённо ответил Хёнун, снова уходя к окну.
— Даже не взглянешь? — Сонхун ткнул в коробку пальцем. — Это тебе передала Джихо. Дурочка.
— Что? — Хёнун обернулся, выглядя до крайности растерянно и жалко. — Почему она сама не пришла?
— Сам подумай, кретин, — парень взял увесистую коробку и подкинул к краю стола, ближе к Киму. — Вместо того чтобы ненавидеть весь мир за свои же оплошности, ты бы хоть раскаялся и принял судьбу. А так ты продолжаешь строить из себя короля.
— Пошёл на хрен. Проваливай.