Он снисходительно улыбнулся, встал и пошёл рыться в коробке с лентами, оставив Субину ношу в виде исправления плаката. Как некстати ему прямо вслед за Чхве пришёл и Кан. Тэхён хмыкнул над ухом и напугал спортсмена.
— Это же не ты нарисовал? — он указал на ту самую злосчастную ветку, нахмурился и взял кисть, выписывая что-то более похожее на кизил. Ему потребовалось тоже совсем немного движений, но теперь картинка стала гораздо более похожей на своё название. — Не подпускай больше Бомгю к плакатам. Пусть он занимается бантиками.
Субин проморгался и выпрямился, чтобы найти в помещении Бомгю. Тот сидел в уголке за столом с коробкой поменьше и действительно приклеивал к уже готовым бантам стразы. Вручную. Видимо, настолько мелкую работу было сложно выполнять с помощью бытовой магии, либо у парня были свои мотивы. В конце концов, Субин тоже всё делал вручную, но в его случае потому, что это негласное правило волшебных художников — рисовать без магии. Издавна считалось, что чувство мазка передаёт душе волшебника гармонию и успокоение. Лично Субин никакого успокоения не чувствовал, только стресс. Вдруг у него не получится?
Он встретился взглядом с Бомгю, который, видимо, почувствовал, как к нему прилепились. Он по-доброму улыбнулся, заткнув выбившуюся из хвоста прядь за ухо, и моргнул, улыбаясь ещё мягче. Субин почувствовал теплоту и новые силы для рисования. Это называется поддержкой?
Из его картины внезапно вылез только что нарисованный крупный цветок и полетел по всей гостиной.
— Ловите его! — тут же крикнул Гю, заставив всех оторваться от дела. Сону среагировал молниеносно, как подобало ловцу, и поймал цветок, но споткнулся и упал прямо на палитру с красками.
По помещению распространился смех.
— Теперь ты тоже можешь стать экспонатом фестиваля, — хихикнул Чонвон.
Все бёдра и зад Сону были в зелёных и жёлтых оттенках.
⟡ ⟡ ⟡
Створки окон были плотны задвинуты, в деревянном помещении повсюду были разбрызганы капли солнечных лучей, пробивающихся сквозь листья. Единственное окно, которое не имело ни створок, ни занавесок, находилось на кухне и открывало вид на двор. В доме была кладбищенская тишина, словно все в округе вымерли, оставляя главенство силуэту, блуждающему, словно покойник, в стенах забытого дома. Ханок был чист и опрятен, но словно заброшен, и каждый шаг отдавался эхом. Тёмная фигура блуждала из одной комнаты в другую, но в итоге остановилась около стола в гостиной, слушая продолжительные гудки. Женщину трясло, словно перед казнью. Её ладони совсем недавно с дрожью держали таблетки, которые так и не принесли спокойствие в её разум и тело.
Гудки прекратились. До её спины донеслось тяжёлое, почти осязаемое дыхание, и она отвернулась от стола, лицом к лицу встречаясь с фантомным виртуальным силуэтом, расчерченным голубой пространственной сеткой, медленно ставшей серой, а затем вовсе пропавшей. Фигура мужчины перед ней сначала посерела, а затем стала обретать слабые цветные очертания, оставаясь полупрозрачной. Это был уже мужчина в возрасте, старше её вдвое, и его такая же тёмная одежда сделала его похожим на фантом или тень, приносящую смерть. Похожий на вампира. Это вызвало в женщине отвращение.
— Здравствуйте, министр. Вы звонили, — она поклонилась ему, задержалась в позиции, пока ей не разрешили выровняться. Ненастоящий волшебник смотрел на неё так ощутимо, словно был способен уничтожить.
— Как обстоят дела?
— Все готовятся к фестивалю. Я слежу за всеми, — её голос совсем немного дрожал, а глаза слезились, но министр вряд ли видел эти эмоции у себя. Она явилась к нему в кабинет в таком же виде, как и он к ней.
— Что с моей просьбой?
— Я… отец, я не уверена, что…
— Что ты сказала, чертовка? Повтори, — тут же оборвал министр возможность сомневаться. Женщина не ответила ему, крепко сжав ладони и впившись сделанными ногтями в кожу. Тогда он решил надавить. — Повтори, Ли Чжиын.
— Пока ещё не время. Я жду окончания фестиваля, когда туристы покинут уезд.
— Кто-то знает?
— Чонсок, — аврор смотрела в пол, под ноги изображения министра. — Только он.
— Что с господином Рю?
— Безоговорочно верит. Господин министр, ходит слух, что мы можем потерять из виду… — Чжиын осеклась, слегка повертела головой, пытаясь выудить любой подозрительный звук. Никто не должен слышать, — …тех, кто владеет знаниями. Я не могу вызывать подозрения, но если директор Рю решит, то этому не миновать. Нам нельзя связываться ни с МАЭ, ни с шаманами.
— Не допусти этого. Иначе тебе никогда не занять мой пост, Чжиын.
— Да, отец.
Фигура исчезла в воздухе, разлетаясь на крупицы, и аврор облегчённо выдохнула, несмотря на то, что никакая тяжесть из груди не пропала, а груды камней всё так же давили на её плечи. Вот-вот её стержень был готов сломиться. Вдруг послышался шум улицы, яркие голоса студентов, чоканье стаканов и звон посуды. В открытую дверь вошёл помощник Ли, одетый в менее официальную одежду. Вместе они выглядели странно: она, в строгом костюме из-за ненавидящего деревенщин отца, и Чонсок, одетый в обычный свитер и джинсы, словно фермер. Чжиын закатила глаза невольно — только шляпы соломенной ему не хватало, а ещё вил в руках и запаха навоза. На секунду её затошнило.
— Все уже собрались. Господин Кан велит присоединяться к столу, — сообщил Чонсок, словно был её секретарём. Чжиын прижала руку к груди и опёрлась второй на стол, чувствуя, как вот-вот упадёт. Инспектор захлопал ресницами и подошёл, поддерживая под локоть.
— Оставь меня, — женщина дёрнула рукой, выпрямляясь и отходя от него в сторону. Не поворачиваясь к мужчине, она поправила воротник рубашки и волосы в тугом пучке. — Приди ты на пять секунд раньше, сорвал бы встречу с министром. Впредь не ошивайся возле меня, как пёс.
Чжиын восполнила свой сильный дух и вышла на улицу, пробежавшись палочкой по наряду и сменив его на более комфортный для деревенской суеты. Не ходить же ей по земле и песку на шпильках. Чонсок скрипнул зубами, усмехнулся и оглядел пустую гостиную, где на одной из стен висела христианская икона Богоматери.
— Вот же сука.
====== Праздник цветения кизила ======
ONEUS — A Song Written Easily
Два дня подготовки прошли бурно. Плакаты, тренировки, уход за животными — вихрь дел затянул в себя каждого без исключения, хлопотать приходилось всем, только вот Ёнджун с Бомгю поменялись местами. Ёнджун, привыкший к строгости и немного строптивому характеру своего тренера во время заездов, был неподвластен нуждающейся в контроле Чжиын, а ещё он выполнял абсолютно весь уход настолько профессионально, что его похвалил Хэви, специалист по волшебным зверям и главный механик. Ещё Ёнджун разговорился во время дела с Хисыном, что оказался не таким странным парнем, в отличие от его одногруппника, из которого и слова не вытащишь. Собственно, Ёнджун и не горел желанием молоть языком со всеми подряд, так что объектом беседы он выбрал старосту.
Пробные экипажи они проводили за день до фестиваля, и Ёнджун возглавлял ряд, воинственно оседлав одного из драконов. Его Эльфи это вряд ли бы понравилось, но он просто понадеялся, что она будет к нему благосклонна в следующую встречу. Хисын и Кай тоже предпочли змеев, а остальные трое, выбранные Хэви, разместились на трёх лошадях тёмного окраса. На этот фестиваль предоставили для выезда только породу халла, так что большинство из всех животных были тёмно-каштанового или русого оттенков. Во время прогулки по центральной улице, которую многие местные жители вместе с организаторами украшали лентами, цветами, зеленью и баннерами, ребята увидели, как в долине тренировались в седьмом поту спортсмены, и иногда слышали возгласы кумихо, что сдерживался от перевоплощения в трёххвостого лиса.
Местные жители тоже готовились к встрече весны и её первых предвестников — белили все поверхности, очищали парки и высаженные рядами деревья, вешали фонари, зажигали новые толстые свечи, расстилали покрывала, открывали и готовили лавки с сувенирами, национальными одеждами, предсказаниями, украшениями. Фестиваль сочетал в себе много водной стихии — тут и там были брызги, дороги очищались холодной речной водой, ею же поливали и опрыскивали кизил, благословляя растения дарами божеств. Всё было украшено цветами, готовые к выездке кони фыркали и вертели головами от количества ароматов.