— Пора бы, — перебравшись через друга и потрепав его по плечам и волосам, старший всё-таки коснулся ватными ногами пола.
Он сразу узнал свой костюм — нежно-розовый отлив ткани был украшен цветами и звёздами, мелькающими тёмными четырёхконечными ромбами. Манжеты белой рубашки были исшиты традиционными узорами, розовая накидка подкреплялась поясом, который точно оказался велик для его талии. На нём и на воротнике короткой безрукавки был один и тот же орнамент из цветущих веток. Ёнджун вдохновился и захотел, чтобы в его волосах сверкали нити и были вдеты бусины, как им вчерашним днём предлагала Джихо.
— Вы проснулись? — вот она, собственно, и явилась, словно по зову сердца. Тэхён был прав, ханбок ей был к лицу, жёлто-голубые вставки подчёркивали её бледность, заставляли сиять и соревноваться с солнцем.
— Джихо, мне нужна твоя помощь с бусами, — юноша улыбнулся и взлохматил торчащие после сна волосы. — Пусть Тэхён его разбудит. Я хочу поскорее отправиться на площадь. Эта комната меня душит.
— Тэхён-а, слышал? — крикнула ему Джихо, и в коридоре появилось лицо вейла. Его глаза светили ярко-жёлтым, а зрачки, словно хищные, сузились в тонкие щёлки. На его скулах засветились поразительно реалистичные солнечные перья. Вот она — настоящая сущность этого юноши. Опасная и страшная сущность. — Только не доведи его до обморока своим видом. Пошли, Ёнджун-а.
Через полчаса они уже были готовы, умыты, причёсаны, одеты и накрашены под стать празднику — Джихо прикрепила на уголки глаз Ёнджуна по сияющим камням, намазала губы блеском, осветила его косметическим заклинанием, добавляющим глиттер в образ.
— Ты настоящее чудо, Джихо, — улыбнулся он, чувствуя себя истинным принцем. Этот образ он обожал, как и любил быть уверенным и непревзойдённым.
На выходе из дома они встретили только подошедших Хисына и Хюнин Кая. Они оба были в похожих ханбоках синих и тёмно-фиолетовых цветов. В светлых волосах Кая был венок, а Хисын предпочёл надеть традиционную шляпу, и бусы от неё звонко звякали при движении. Ёнджун сглотнул, и вопрос, заданный воодушевлённым Хисыном, растворился в ветре и его испуге. Перед глазами снова возникли покойники из сна. И если Ли предстал своей мёртвой копией без глаз, благодаря чему Ёнджуна бросило в холод и он оцепенело схватил подругу за руку, то Кая не стало совсем. Смутное дежавю ударило в его затылок. Кай был похож на…
— Ёнджун-хён? — Хисын неловко помахал рукой перед глазами Чхве, и тот моргнул, наконец-то.
— Я… задумался? — почувствовав сильный прилив вины, юноша спрятал взгляд, опять не в силах услышать то, что ему говорили. Тогда в диалог ввязалась Джихо и, кажется, смогла всё решить без участия друга.
У него было очень странное чувство. Плохое предчувствие овладевало сознанием, когда он видел Кая. Что тогда, в академии, что сейчас этот мальчик оставлял после себя множество вопросов, хотя ничего не делал и никак не пытался выделиться. Пока они шли к воротам, а затем по улочкам, украшенным фонарями, к центральной площади, Ёнджун смотрел на цветы в его светлых волосах. Они же всегда были такими, верно? Он пытался вспомнить другой цвет и не мог. Кай обернулся на него и мазнул взглядом неживых голубых глаз по лицу. Ёнджун не отвернулся и ответил ему на этот жест. Линзы. Перед ним фальшивка.
— Ёнджун-хён, всё в порядке? — вновь спросил Хисын.
— Я… просто не выспался сегодня. Сонхун неожиданно разбудил, — когда Чхве снова посмотрел на Кая, тот уже был улыбчив и беседовал о пустяках с Джихо. Девушка сумела разговорить его поразительно быстро.
На площади было неожиданно много людей. Толпа хохотала, улюлюкала, рассказывала шутки, делилась впечатлениями, некоторые занимали рот уличными угощениями. Над деревьями и между ветвей, где распускались оливково-жёлтые цветы, пролетали ненастоящие водные драконы, над которыми художники трудились днями.
— Там будка предсказаний! — весело пролепетала Джихо, потянув всех за собой. Она вилась возле едва знакомого Кая, словно курица-наседка, и выбора бедному не давала.
— Здравствуйте, милые дети, — поприветствовал их продавец — мужчина, похожий на божество. С козырька его лавки свисали семеро вырезанных человечков, иллюстрирующих семь братьев, ставших богами Большой Медведицы. Несмотря на обращение ко всем, чёрный нечитаемый взгляд оказался вновь в упор на Ёнджуне. — Хотите узнать предсказание? Берите печенье.
Ёнджун не хотел. Он выдерживал настойчивый неотрывный взгляд и понимал, что если возьмёт печенье, то там определённо попадётся что-то плохое. Предостережение. Он не хотел убеждаться в своих опасениях.
— Ёнджун-а, возьми и ты, — Ким порой была слишком своевольна и переходила границы. Ей сейчас не казалось, что она нарушала его личное пространство, но Ёнджун определённо ощущал на себе давление. Когда на него обернулись и двое остальных знакомых, ему пришлось нехотя потянуться за случайной выпечкой.
Разломив её пополам, он, наконец, отвёл глаза от продавца и вытащил записку. Сердце колотилось, создавая импульсы магии, расходящиеся от его сердца, словно круги на воде. Чёрным курсивом было выведено предсказание, которое тут же вырвала любопытная девушка.
«Негаданно случайно ты откроешь чью-то тайну».
— О, Ёнджун-а, да ты настоящий детектив, — рассмеялась девушка, показывая текст послания остальным ребятам.
Ёнджун передёрнуло, когда во время их очередных напряжённых гляделок продавец улыбнулся. Это заставило его, наконец, прийти в себя и отвернуться. Он не мог не верить этой бумажке. Одно оставалось неизвестным: о ком говорилось? Чхве Субин? Этот Кай? Или кто-то совсем иной? Может, ему предстоит узнать, кто стоит за телом Чонсу?
— Ёнджун…
— Я хочу подготовить своего дракона к выездке, — нехотя ответил он. — Увидимся позже.
⟡ ⟡ ⟡
Субина тяготили сомнения. Он встал тогда же, когда и протрубили горны, застал через окна пробуждение божеств и остался у створки, наблюдая за оживлением на улицах. По его тёмному силуэту в неосвещённой комнате лился сумрак, плащ темноты. Он держал руки за спиной с силой, ощущал, словно со спины в него врезался лазерный луч, готовый продробить кости. Это был всего лишь взгляд.
— Субин?
— Что хочешь, Джейк? — голос прозвучал криво, его тело прошибла боль, и он сжался, как пружина. Шим подошёл к нему, положил руки ему на плечи, и Субин запрокинул голову, втягивая с трудом воздух.
— Плохо?
— Не твоё дело, — Су схватил за пястье и царапнул по коже, но тот не двинулся даже.
— Без друга ты совсем упал. Больше никто тебя не принимает? — по голосу могло показаться, что он упивался этой ситуацией. Это злило. — Оставь Ёнджуна в покое. Ладно? Он слишком…
— А тебе что? Неужто заднеприводный? — Субин хотел повернуться, но австралиец сильнее сжал его плечи и развернул голову к окну так, что шея хрустнула. От своего одногруппника, самого неконфликтного и гибкого, он не ожидал такого напора. Джейк никогда не был таким. Его часто отчитывали за излишнюю мягкосердечность.
— Я предупредил тебя, ладно? — снова повторил Джеюн мягким голосом. — Он сегодня не в настроении, видел его недавно. Хочешь поднять настроение — валяй, но я слежу. Ни одного плохого слова.
— Да что с тобой?!
Субин теперь развернулся, а увидев лицо Джейка, готовое к празднеству, не решился ударять. Только сжал до лязга железную руку. У австралийца кокетливо-холодно блестели глаза, но не ему об этом судить, незнакомо. Его похлопали по плечу, повели бровью и ушли. И что теперь?
Хечжон постучалась, переминувшись с Джейком в коридоре, и принесла праздничный ханбок — для Субина, как и для остальных участников группы, тёмно-синее одеяние с сиреневыми вставками и закреплёнными висящими камнями. Манжеты были голубыми, как и лента на шею.
— Выступаем через три часа, в девять. Мы открываем праздник цветения, — сообщила она, почёсывая висок. — Вы, что, поссорились?
— Нет, нуна, конечно нет, — Субин виновато упёр взгляд в пол и услышал тяжёлый вздох. Лидер подошла и положила ладонь ему на плечо, касаясь пальцами шеи. Субина бросило в дрожь. Касание было слишком знакомым.