— Что уже? — Субин поднял брови и не мог понять, в чём дело. На улице никого не было.
Ёнджун снова осмотрелся. Тишина, пустота. Гиперраздражение заставило его забраться обратно в салон, слишком резко вырвать из рук чужих сигарету, обжечься и заскулить. Всё это произошло слишком быстро и слишком больно.
— Я ненавижу Сонхуна. Ненавижу тебя. Ненавижу себя. Всех ненавижу.
— Если ты всех ненавидишь так же, как меня, то выходит, что ты ебанная шлюха.
Ёнджун резанул по нему взглядом, и он мог бы быть правда острым, если бы не пелена, покрывшая его после принятия веществ с алкоголем.
— Следи… за языком. Я не могу так. Я просто… — юноша закрыл лицо руками. — Они преследуют меня. Я во сне видел вас всех… Вы были мертвецами. Это было ужасно.
— Тупые у тебя сны. Ты, может, вообще бредишь под кайфом, — хмыкнул Су, поднял скинутый окурок и выкинул его через окно, закрывая его. — И где твоя смелость? — Субин толкнул его в спинку переднего кресла и дёрнул за бёдра, заставив стечь пониже, чтобы казаться выше и крупнее. Смотря сверху вниз, он встретил взгляд исподлобья, обиженный и задетый. — Мне напомнить, что ты сделал только что?
— Ты не был против. Не скидывай с больной головы на здоровую.
— Я был против! И кто из нас здесь больной?! — вскипел он. Видимо, и покраснел тоже от злости. Его протез грубо стиснул чужое бедро, и Ёнджун завопил, зажмурившись и дёрнувшись.
— Не дави так сильно! Ты мне кости ломаешь! Идиот криворукий!
— Фу, что за поросячий визг, — вжав голову в плечи, он развёл руки в стороны и устало откинулся назад. — У меня от тебя раскалывается башка. Почему я не знал, что ты такой голосистый? Тебе бы рот чем-то занять, желательно навсегда.
— Фу, — буркнул Ёнджун и обидно замолчал.
Они прекратили разговаривать, и старший уткнулся глазами вниз, на футболку Субина, собравшуюся на животе, и к нему поспешно пришёл сон. Субин старался не смотреть на парня, не знал, как бы скинуть его куда-нибудь и свалить, чтобы переждать сегодняшнюю ночь с другими людьми или проораться в долине. Он уставился в окно, но и там картина была не лучше, потому что Тэхён и Бомгю всё ещё не отлипали друг от друга. Сегодня был слишком странный вечер. К проблемам, что у него уже имелись, добавился Ёнджун. Точнее его… как это назвать?
— Прекрати пялиться, Субин.
Младший даже не заметил, как из-за раздумий стал смотреть напротив. Пускай он глядел куда-то сквозь, раздробленный разум старшего вряд ли это понимал. Для него сейчас всё в красках сюрреализма.
— Да я не…
Он вздрогнул и округлил глаза. Ёнджун снова опасно близко к нему. Снова поднялся. Снова наклонился. Что ему сделать? Оттолкнуть? От этой мысли застывшие руки нерешительно задрожали.
— Не надо… — Субин поджал губы и замер. Сработал рефлекс, защищающий его от приближающейся опасности. В его голове настойчиво била тревога. Он никогда не ожидал оказаться в такой ситуации. Неподготовленный, он ловил панику.
— Ты боишься меня, на самом деле, да? Стесняешься? Легче бить, чем принять? — он попытался словить руками чужое лицо и чуть не кольнул пальцем в глаз. Бин зашипел. — Мне так плохо… Моё сердце разрывается от напряжения. Что если оно остановится?
— Я надеюсь на это, — едва прошептали в ответ.
Ёнджун промолчал, придвинулся ближе, судорожно выдохнул, не сумев правильно направить свои лёгкие. Он снова прикоснулся губами, но к месту ямочки. Субин что-то промычал, но не оттолкнул, и Ёнджун закрыл глаза, стало штормить ещё сильнее. Неразборчиво что-то проворчав, он уронил руки на чужие плечи, прижался лбом ко лбу. Стало легче. У него была опора.
— Неужели в прошлой жизни я уничтожил планету, раз в этой у меня вечные муки… Карма… — снова прошептал Су, будучи на грани.
— Замолчи. Просто заткнись, Чхве Субин, или я заставлю тебя.
Это помогло, он действительно перестал говорить, боясь способов, придуманных торчком. К счастью, Ёнджуна медленно начинало отпускать, и мир вокруг становился чётче, стабильнее, статичнее. По его телу распространилась усталь. Он положил голову на плечо, немного поёрзав, и уронил руки вниз. Субин наконец-то смог хоть немного прийти в себя. Ладонью тут же потянулся стереть влажные следы с лица, но вот ощущение дыхания под ухом он убрать не смог.
— Эй, — открылась дверь с противоположной стороны, внутрь заглянул Сонхун. Он слегка опешил, шмыгнул носом и повёл бровью. — Сейчас поедем. Я отправлю Бомгю с Сону к вам, они оба спать хотят. Окей?
— Эм… ладно, — неуверенно ответил он. Видимо, его план по сбросу балласта на соседние сиденья был проигрышным.
Сонхун захлопнул дверь, а через минуту внутрь к ним забрался сначала Бомгю, со звуком умиления осмотрев их и подбившись рядом, уложив свою головёшку на второе незанятое плечо. Он взял Ёнджуна за руку и почувствовал, как Субин неуверенно коснулся его поясницы ладонью, улыбнулся.
— Вот бы сейчас с вами спать дома…
— Эй, Сонхуни-хён, — послышалось с улицы, а затем внутрь залез почти спящий Сону с пледом в руках, одолженным у сестры и её парня. Увидев лежащих в кучке парней, похожих на сбившихся замёрзших котят, он присел рядом и поделился частью пледа. Его как раз хватило на всех. Сам он забрался полностью на сиденья, лёг на спину Гю и упёрся согнутыми ногами в дверцу.
Сонхун, забравшись на переднее сидение только через двадцать минут, увидел, что все спали. Это зрелище его умилило.
⟡ ⟡ ⟡
Пожар был виден издалека, точнее то, что от него осталось: огромное облако дыма, паника и плач. Всех, кто уснули в машинах, растормошили, и они проснулись на удивление быстро, сами испугались, повыглядывали из дверей и окон, выбрались на улицу и достали палочки. Субин вытолкнул всё ещё спящего Ёнджуна на улицу через открывшуюся дверь, и тому пришлось проснуться, быстро сориентироваться и, едва переплетая ноги и держась за голову, пойти за потоком людей. До него не сразу дошло, что произошло.
Огня уже не было, но дом сильно пострадал. Как только они появились в воротах, к ним подбежали те, кто остались на базе отдыха. Джихо в слезах обняла Тэхёна, осмотрела остальных, он дрожащей рукой погладил её по голове и неотрывно продолжил следить за переполохом. Сонхун обнял их двоих и выдохнул с облегчением, осознав, что если она цела, то никто не пострадал. Ёнджун испуганно схватил Бомгю за рукав. Младший испугался и обернулся, и его страх усилился, когда в глазах хёна увидел несуществующие пламенные языки.
— Где вы были? — к ним подошли остальные, чтобы проверить, всё ли с их друзьями хорошо, а за ними и дедушка Пак, держа руку на сердце.
— Сонхун… — его голос, как всегда, прозвучал несколько грозно, но старик протёр покрасневшие глаза крупной морщинистой ладонью. — Я так рад, что у тебя есть привычка сбегать из дома. Это всё моя вина.
— Дедушка, ты чего? В чём ты виноват? — Пак отлип от друзей и подошёл к родственнику, осматривая его, а затем выискивая взглядом сотрудников министерства. Они медленно шли к ним с весьма хмурыми лицами. — Ну хватит, дед, ты отпугнёшь всех. Выглядишь ужасно.
— Тебе бы язык отрезать, намотай на ус, я обязательно это сделаю, — голос мужчины дрогнул, и он обнял внука, выдыхая. Это было огромное облегчение для старческого любящего сердца.
Из тех, кто остались в деревне, вылетел Джейк, появляясь в общем поле зрения. Он вычислил среди толпы Ёнджуна и подлетел к нему, схватил за плечи и осмотрел, обнял. По его лицу было видно, что он плакал. Следом прилетели Ни-ки, Майкл и Хечжон, и они облепили Субина и Сону, громко жалуясь на то, что произошло. Ёнджун слегка пихнул Джейка и посмотрел ему в лицо, когда тот выпрямился.
— В чём дело?
— Я… Ёнджун, ты…
— Я думаю, нам стоит обсудить всё, что происходит, верно? — голос Чжиын пробрался не только во все щели домов и трещины земли, но и под кожу каждому волшебнику. Она ожидала повиновения — она его получила. Все замолчали.
— Да что тут обсуждать! — внезапно выкрикнул Ни-ки.