— Пусти, — прохрипел Бомгю, схватившись руками за запястье Кан Тэ.
— Сначала я правда хотел грохнуть только тебя, но когда я увидел, как ты горюешь из-за этого Чонсу, подумал, что было бы неплохо заставить тебя мучиться. У тебя же так много друзей, которых можно убить, чтобы ты медленно сошёл с ума. Мне так нравилось, как ты нервничал. Как ты плакал. Почему Ёнджун выбирает тебя?! Какое хорошее было время, когда вы поссорились, о, представить себе не можешь. Те полгода были лучшими в моей жизни, он подарил мне смысл, мы стали лучшими друзьями! А ты! Ты всё испортил, — воздух в его лёгких кончался, но он продолжал кричать, выплёскивая всю свою злость. Тогда в библиотеке, оставшись после разговора, он был готов сжечь её дотла. Но это не шло ни в какое сравнение с происходящим сейчас. — Я ненавижу тебя. Ненавижу! И ненавижу Пак Сонхуна, но прощаю, ведь его лучший друг — Сону. Ему не нужен Ёнджун. И тебе тоже! Жалкая тварь. Ты забиваешься под каждым волшебником, словно пёс, и даже не видишь, как хреново потом твоему «лучшему другу». Ты хоть что-то видишь? Слепой ты. Как пансу. Каждый раз, когда ты приходил ко мне, Ёнджун ненавидел тебя. Потому что ты его предавал. Ты не достоин его!
Вдохновившись своей речью, Тэхён сжал покрепче камень и почти занёс удар по едва находящемуся в сознании Бомгю, только вот у Бари, принцессы и проводницы душ, были другие планы. Она снова использовала свой способ отключения людей, и вейл рухнул, а Бомгю, с болью вдохнув воздух, вскочил.
— Я хотела бы его забрать на тот свет…
— Нет, — сказал Гю и снова закашлял, держась за красное горло. Он со слезами смотрел на лежащего Тэхёна, чувствуя, как тяжёлые капли сначала обожгли его щёки, а затем упали вниз. — Нет… Он должен выжить. Никто не достоин смерти! Даже убийца, Бари. Пусть… пусть папа сам решит его судьбу. Помоги.
Бари улыбнулась. Фемида будет рада услышать о таком мудром решении. Она охраняла Бомгю, держащего на весу тело вейла, и проводила их до самого низа. Бомгю обернулся почти у выхода и с ужасом застыл, увидев, как большой камень рухнул прямо на скульптуру. Бари помахала ему рукой с нежной улыбкой, словно ещё ожидала встречи, и её разнесло на тысячи осколков.
— Сынок! — Гоым прилетела к нему быстрее любой птицы и вывела на улицу, папа помог студенту без сознания и уложил его на траву, в то место, где лежали такие же, как и он, упавшие в обморок. На шишку у затылка никто не обратил внимание.
Ёнджун стиснул Бомгю в объятиях, смачивая его одежду слезами и что-то крича, но в ушах у младшего был шум, смешанный с грохотом. Он поднял взгляд. Его глаза зацепились за учителя травологии, едва появившегося в толпе.
— Что здесь творится?!
Во дворе появился министр магии в сопровождении своей жены, которые совершенно не ожидали такого разворота в школе. Кажется, они думали, что прилетят к целому зданию со спокойным тихим двором, а в итоге оказалось, что и здания толком больше не было, да и двор весь разрушен. На его вопрос никто не ответил, так как передняя стена академии разбилась и огромные куски здания едва не упали на людей. К счастью, учителя смогли объединить свои усилия и раскидать камни по сторонам. Огромный обскури предстал перед ними.
Хранитель лесов привёл последних детей с другой стороны здания и накрыл их своей тушкой. Библиотекарь вскрикнул, расправляя крылья, и едва не снёс ими школьных авроров, Дабин раздражённо зашипел и получил под колено от верховного мага. Все уставились на разрастающуюся в огромный смерч материю, состоящую исключительно из тёмной неконтролируемой магии, что не была использована очень долгое время. Её сосуд настолько покрылся гнилью и плесенью, что магия обрела свою жизнь, и теперь она управляла сосудом, а не он ею.
Хисын пытался унять дрожь в первую очередь в своих руках, но это было просто невозможно. Он корил себя во всём. Он должен был понять раньше. Он видел все те странности, видел, но ни о чём не говорил никому, не рассказывал, пытался не потерять доверие мальчика, но в итоге сделал только хуже всем. Если бы не его халатность, сейчас всё было бы по-другому. Если бы тогда он сделал правильный выбор, сейчас бы всего этого не было. Эта мысль уничтожала его изнутри.
— Хисын-щи, — послышался голос доброй женщины, и её руки появились перед ним. В её руке был мешочек, а внутри — закупоренный флакон. — Только ты сможешь через обскури достучаться до него. Как с астралом. Знаешь? Вы же учили.
— Чтобы связаться с душой, попавшей в астрал, нужно быть самым близким для неё человеком, — ответил Хисын неуверенно, сжав в ладони мешочек.
— Ты молодец. Ты справишься.
— Акцио!
Хисын не успел отреагировать так быстро, чтобы перехватить вылетевший из его рук флакон, и он оказался во владении Чжиын, которой было всё равно на то, какие ярлыки на неё повесят остальные. Подбежав тут же к отцу, она упала на колени и как великий дар божеству преподнесла свою добычу ему в руки, и мужчина, приняв за должное, откупорил и выпил сразу же. Всё это длилось не больше трёх секунд.
Но Хисын понял тот взгляд, что Минджу обратила в сторону. Пока все обернулись на министра и пока глава попечительского совета стал ему угрожать за неправомерные действия, юноша убежал к йондону, которого она всегда так ласково звала «старик Чжан». Было гениальным сделать одного из арканистов простым домашним духом. Их тысячи в школе. Никто в жизни не найдёт того, кто им будет необходим.
Хисын поднялся по ступеням к обскури, в котором, видимо, всё ещё бился ребёнок, потому что он остановился перед людьми. Кай видел тех, кто был добр к нему, и не мог навредить, противостоя самому себе. Он сражался сам с собой, испытывая адскую боль повсюду, словно его разрывало под давлением заживо, словно он участвовал в мучительной пытке, где его растягивали в стороны.
— Ты слышишь меня?! Кай! — крикнул он, сложив руки у рта, и с надеждой всмотрелся в чёрное облако. Оно не двигалась, словно сосуд в нём собирал последние силы на сдерживание собственной магии. Он не мог протянуть долго. У них всего несколько минут. — Кай, знаешь, я всегда мечтал о таком друге, как ты! За всю свою жизнь я так и не познал этого чувства, но ты… — он приложил руку к сердцу. — Ты чувствуешь это?
Хисын вдруг опустил взгляд на свой браслет и коснулся камня посылая тактильный сигнал. Кай должен был его почувствовать. К нему прибежала и Джихо, осмелившись поговорить с обскури, её решил сопровождать Хёнун, который поддерживал их во всех словах.
— Ты помнишь тот вечер на пляже? — крикнула Джихо, опираясь на Хёнуна. Она повредила ногу, когда бежала, у неё, кажется, растяжение. — Как вас чуть не утопили Бомгю с Рики? Помнишь Рики? Кай, ты обязательно должен вернуться для того, чтобы встретиться с ним ещё раз и поиграть в море!
Сынджон тоже хотел прийти к ним, но родители Бомгю не дали ему приблизиться ни под каким предлогом, и он уставился на обскури слезящимися глазами. Лоскуты магии стали чуть яростнее, один из них ударил по земле и заставил её дрожать.
— Кай, милый, ты был мне самым лучшим помощником и самым лучшим внуком! Даже Сонхун не способен занять твоё место! Ты так помог мне, я никогда бы не подумал, что у молодых людей столько чести и понимания!
Кай слышал. Слышал и пытался сдерживаться сильнее. Родной дедушка никогда не говорил ему этих слов.
— Кай, я готов уступить тебе место внука, если ты вернёшься, — не так громко, но очень решительно и серьёзно ответил Сонхун, не выходя вперёд, но выслеживая все изменения в материи.