Ёнджун пугливо прижимался к Субину и прятался за спиной стоящего впереди Джейка, чувствуя себя очень отстояно и трусливо. Бомгю держал его за руку и часто смотрел на родителей, желая сбежать. Вдали послышался визг автомобильных шин, и старший посмотрел туда, пытаясь сфокусировать зрение. Слёзы в глазах мешали. Это прибыли две семьи: его собственная и семья Пака. Им крайне повезло сейчас. Министр, выпив свою жизнь эликсира, завершил задуманное и захотел уйти, но Пак Чону, который сейчас выглядел не добрее демона, бесстрашно повалил мужчину на землю, использовал экспеллиармус и разломал его волшебную палочку надвое, чтобы тот больше никогда в жизни не пользовался заклинаниями и постиг все несчастья жизни. К нему присоединился и Сон Идо, преподаватель по квиддичу, который очень уж не любил несправедливость.
— Рыба гниёт с головы, министр.
Жена министра врезалась, пока уносила ноги, в Хегён. Это было самой страшной ошибкой в её жизни, потому что мама Ёнджуна — крайне опасная женщина, когда кто-то портит грязью её одежду и срывает когтями ботоньерку. В целом, ей давно хотелось засадить этой даме поглубже, а сделать это за здравие сына она была готова прямо здесь. Но Богиль положил руку на её плечо, чуть сжав.
— Знаешь, мужчина должен быть украшением женщины, а не женщина — собакой мужчины, — брезгливо отчеканила Хегён.
Они просто бросили в неё заклинание паралича и пошли к сыну, чтобы проверить его сохранность. И, конечно, им был важен Бомгю. Эти мальчики были для них всем.
— Вы не должны были… — начала Гоым обеспокоенно.
— Здесь наш ребёнок. Какие мы после этого родители? — возразила Хегён, обняв сына и посмотрев на масштабы трагедии. — Ужасно. Это, что, ребёнок там?
— Да, к сожалению.
Верховный маг, древний старик, вышел вперёд и положил ладонь на плечо Хёнуна, выражая перед ним своё признание за отвагу и смелость. Ради поддержки поднялся и преподаватель Пэк, посмотрев в глаза Хисыну и молча поддержав его. Это ему в действительности помогало столько же, сколько и угнетало. От него требовали невообразимое.
Ким Тэхун и Рю Сынсу планировали побег, потому что они не могли справиться ни со стороной министерства, ни со стороной школы, но Чонгук и Вушуй вовремя оказались позади и подставили им поджножки, окутывая затем параличом. Они все были в ответе за случившееся.
— Кай… — снова позвал Хисын, его голос становился всё тише. — Ты слышишь меня?
Наконец, сквозь ожидание и гулкий свист послышался плач. Словно из острала послышался голос Кая, тихий, надрывной, он плакал, извинялся, снова плакал, и как только его стало слышно, магия разбушевалась с новой силой, и по всей толпы прошёлся ветер.
— Всем уходить! Это опасно! Хватит! — Гоым, взявшая на себя ответственность, быстро отгоняла всех детей подальше от школы, гнала к самым воротам, к парковочным местам, до куда взрыв стихии не долетит. И все действительно стали уходить, сбегать, чтобы не пострадали больше людей. Она звала и тех, кто геройничали у дверей, но не могла докричаться. Когда изнутри обскури послышался вопль, Хисын посчитал, что это тот самый момент — он открыл новый флакон, отданный им йондоном, и приготовился его распылить, как в его руку пришло заклинание.
Хисын зашипел и схватился за запястье, на котором расцвёл ожог. В стороне стояла Чжиын, которой нечего было терять, но которая и отступать не собиралась. Ещё немного — и этот мальчик погибнет, и только тогда она сможет закончить свою месть. Ей будет легче, если погибнет больше людей до её кончины. Она не сможет прожить дальше эту жизнь. Эти сутки последние для неё. Она была слабачкой, потому что так и не оправдала ожидания отца. Не справилась ни с чем.
Их разбитого окна академии выпрыгнул чешуйчатый лев, встряхнув своей огненной гривой, и с грозным рыком он проткнул своим насыщенным пульсирующим рогом женщину, которая не успела сделать последний свой вдох. Из её рта и живота хлынула кровь, и сечжи, сбрасывая ненужное с себя тело, подбежал к Хисыну, преданно смотря в глаза. Опустившись на передние лапы, он уткнулся кровавым рогом в ладонь юноши, и профессор произнёс тихое:
— Рви.
Хисын послушался. Взявшись двумя руками за рог, он вырвал его, и сечжи взвыл от боли, на глазах превращаясь сначала в огонь, а затем полностью исчезая из мира. Его рог тоже растворился, обнажая последний флакон. Не теряя времени, юноша и вылил содержимое полностью в сторону обскури, не понимая, попал он или нет. Сердце глухо билось внутри, и только какое-то чудо не давало ему потерять сознание.
Из дыма послышалось шипение, а затем новый крик. Лоскуты тьмы развязались, стали разноситься по сторонам, пропадая то в лесу, то в стенах полуразрушенной академии, то в земле. Этот крик был душераздирающим, словно жертву терзали демоны в пучинах ада, и многие заткнули уши, не в силах слышать это. Кто-то из толпы потерял сознание. Юноша, появившийся из сгустка тьмы, медленно опустился на ступени без сознания. Его тело подхватил магией верховный колдун, не давая разбиться.
Наступила гробовая тишина.
Все переглядывались, боясь сказать и слова, лишь моргали, тёрли глаза и сдерживали слёзы. Послелний луч веры всё ещё был направлен в их сторону. Чонгук, отделившись от группы людей, стал уверенно идти в сторону руин академии, чтобы оценить состояние освобождённой души. Его небольшая фигура служила связующей нитью между сбежавшими к воротам и оставшимися у дверей. Его путь был недолгий. Он обошёл едва уцелевший фонтан и стал подниматься по ступеням. Перед ним расступились все, и он не посмотрел даже на Хисына, в нечитаемом взгляде которого плясали чёрные круги и пятна.
Он опустился рядом с учеником и убрал его каштановые волосы с лица, прошёлся рукой вдоль его грудной клетки к пищеводу. Под ладонью учителя было жёлтое свечение, мерцающее, успокаивающее, завораживающее. Этому он научился у Вушую, но никогда ещё не был у него настоящий опыт практики. Чонгук касался ученика аккуратно, бережно, опасливо. Кай был покрыт чёрными пятнами, пульсирующими в такт сердца. Его каштановые волосы осыпались, словно солома, на землю. Среди них выделились целые серые пряди.
Чон улыбнулся и остановился.
— Обскури навсегда покинула его тело.
Староста, всё это время державший до побелевших костяшек рукав учителя Пэка, потерял сознание.
Хисын справился. Справились и остальные.
Комментарий к Обскури урааа последняя часть :( никто не умер, удивительно, да? я тоже в шоке
ну почти никто
завтра эпилог <3
====== Эпилог. За гранью ======
BTS — Heartbeat
Солнце, выжигая собственными лучами кроны лесов и море, припекало. Хохот детей, лёгкие крики и красноречивое «теперь ты о́ни-вода» слышалось со стороны детской площадки, где резвились юные волшебники, играя в догонялки. Море волнами прибивалось к берегу, шумно разводя песок и крадя его в свои глубины. Озорной ветер пролетел вдоль рынка, прозвенев колокольчиками и прошуршав палатками, взбудоражил парковые деревья, обосновался в длинном душистом поле, волнуя плантации риса, успокаивая пригретых работников, вымокших в огромных рисовых водоёмах. Близился фестиваль летнего солнцестояния, в лавках готовились рисовые пирожные, мука сыпалась вокруг, витала в воздухе, кружась волшебными вихрями. Базы отдыха принимали почтенно туристов, располагали в номерах с прекрасным видом на лес и море, на рисовые круговые поля, на цветочные аллеи. Музыка природы, смешиваясь с флейтами и каягым, проносилась в сопровождении громких птиц, обнося отголоски на долгие километры вокруг, пропадая в горах, охватывая дуновеньем группы людей, собирающихся на кемпинг.
С тяжёлым дыханьем юноша бежал вдоль пляжа, растеряв всю свою хватку. Он бежал далеко, кроссовки ныряли беспорядочно под песок, заставляя спотыкаться, его взор носился вокруг, пока в затылок приходился чужой взгляд, от настойчивости которого не избавиться. Он был словно зайцем, бегущим от совы. Длинные сильные ноги не спасали — к хищнику с крыльями никакой бег не шёл в сравнение. Услышав рык, он накрыл голову руками, а затем почувствовал мощный толчок, что провозил его по песку, и ему пришлось отряхивать лицо, чтобы взглянуть в глаза своему преследователю. В огромных рыжих глазах, обрамлённых чешуёй, звенела и плескалась кровь. Юноша глубоко вдохнул, когда крепкий дракон навис над ним, выдыхая горячий воздух из серых ноздрей. Его собственное сердце замедлилось, пока он смотрел, не мигая, на существо, способное его прямо сейчас разорвать в клочья…